Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 23 июля 2021 года
Добрый день!
Мы приняли решение повысить ключевую ставку на 100 б.п., до 6,50% годовых.
В основе сегодняшнего решения — значительный пересмотр макроэкономического прогноза. В II квартале рост российской экономики ускорился, а инфляционное давление оказалось более высоким и устойчивым, чем мы прогнозировали. В некоторых секторах начали появляться признаки перегрева. Продолжили расти инфляционные ожидания. С учетом складывающихся тенденций мы пересмотрели вверх на 1 пункт прогноз по инфляции. В этом году она составит
Остановлюсь подробнее на факторах нашего решения.
Начну с инфляции. На 19 июля она составила 6,5% в годовом выражении. Это значимо выше цели и близко к пикам последних пяти лет. Высокие темпы роста цен обусловлены как временными, так и устойчивыми факторами. По нашей оценке, устойчивые факторы сейчас преобладают. Они связаны с тем, что во многих секторах расширение спроса превышает возможности по наращиванию производства и импорта. Это вызывает дополнительный рост цен.
Давайте посмотрим на товары, которые особенно подорожали в II квартале. Это стройматериалы, мебель, легковые автомобили. Когда люди ожидают более быстрого роста цен, они решают делать крупные покупки раньше. И используют для этого как сбережения, так и заемные средства. Потребительское кредитование вновь достигло весьма высоких темпов. Это произошло в том числе вследствие мягкой денежно-кредитной политики. Обратной стороной мягкой политики стало снижение привлекательности банковских вкладов, особенно с учетом роста инфляции.
Есть и другие рынки, рост цен на которых был скорее связан с разовыми факторами и ограниченным предложением. Например, туризм. Зарубежные направления открыты лишь частично, а инфраструктура российских курортов пока не готова принять весь поток туристов. В итоге резкий рост цен на туристические услуги тоже внес вклад в повышение инфляции в июне. Сильное подорожание в мае—июне также коснулось овощей «борщевого набора» из-за того, что запасы продукции урожая прошлого года начали заканчиваться до поступления нового урожая. Но вклад в общую инфляцию от подобных разовых факторов меньше, чем от устойчивых. Рост цен на эти повседневные продукты очень заметен и сильно влияет на инфляционные ожидания.
В июне и первой половине июля появились первые признаки ослабления инфляционного давления, этого пока недостаточно, чтобы говорить об устойчивом замедлении инфляции. В июле инфляционные ожидания населения продолжили расти. В этих условиях даже разовые факторы могут оказывать более продолжительное влияние за счет вторичных эффектов. Чтобы этого не допустить, требуется создать условия для повышения склонности к сбережению. А для этого нужен более высокий уровень процентных ставок. Мы не должны мириться с высокими инфляционными ожиданиями, чтобы они не заякорились на этом высоком уровне и нам не пришлось потом сильнее повышать ключевую ставку.
Второе — экономика. Рост в II квартале, по нашей оценке, значимо ускорился. Судя по оперативным индикаторам, российская экономика вернулась к докризисным показателям. В отраслях, отвечающих за почти две трети выпуска в промышленности, производство уже превышает докризисные показатели и рост продолжается. Ниже пока добыча нефти, выпуск еще не восстановился в международных авиаперевозках, услугах отелей и ресторанов. Но это связано не с недостатком спроса, а с сохраняющимися ограничениями, введенными вследствие пандемии.
При этом пандемия оказала глубокое влияние на структуру спроса и предложения. В прошлый раз я уже упоминала об изменениях, связанных с переводом значительной части работников на удаленный режим, а также о повышенном уровне запасов, который теперь формируют компании.
Восполняя запасы, компании по всему миру резко увеличили спрос на сырье. Россия — крупный производитель ключевых сырьевых ресурсов. Высокая потребность в товарах российского экспорта поддерживает рост экономики в текущем году. По мере восполнения запасов действие этого фактора будет постепенно ослабевать.
В части нефти рост физического экспорта будет дополнительно поддержан новыми параметрами соглашения ОПЕК+ по наращиванию добычи в ответ на восстановление спроса. С учетом этого мы повысили траекторию цен на нефть в прогнозе на 5 долларов США за баррель в ближайшие три года. По нашим предварительным оценкам, расширение добычи нефти по новым соглашениям ОПЕК+ добавит к росту ВВП порядка 0,1 п.п. в этом году и
После восстановления экономика будет расти темпами, близкими к потенциальным. Наш прогноз по ВВП на следующие два года составляет
Третье. Денежно-кредитные условия постепенно подстраиваются под произошедшие повышения ключевой ставки, но пока остаются мягкими.
Кривая ОФЗ, на которую банки ориентируются при определении ставок для своих клиентов, существенно повысилась на сроке до трех лет и почти не изменилась на длинном конце. Рост доходностей на короткие сроки отражает как наши последние решения, так и ожидания рынка по будущей динамике ключевой ставки. При этом сдвиги на длинном конце кривой ОФЗ несущественны. Это в том числе отражает уверенность рынка в способности денежно-кредитной политики вернуть инфляцию к цели. Напомню, что именно долгосрочные ставки — а не наша ключевая ставка сама по себе, как иногда приходится слышать, — определяют доступность кредита для инвестиционных целей компаний, а также для ипотеки.
Процентные ставки по кредитам и депозитам отреагировали не так быстро и выросли не столь заметно по сравнению с ОФЗ. Сегодняшнее решение направлено на ускорение этого процесса. Рост процентных ставок позволит восстановить интерес населения к сбережениям.
Темпы кредитования населения и бизнеса находятся вблизи максимальных значений за последние годы. Многие заемщики стараются успеть взять кредит по более низким ставкам. Мы повысили прогноз по росту кредита на этот год. Ипотечное кредитование продолжит динамично расширяться, но все же несколько замедлится после изменения условий программы льготной ипотеки. Что касается необеспеченных потребительских ссуд, здесь уже заметны признаки начинающегося перегрева. Этот сегмент кредитования растет быстрее, чем мы прогнозировали в апреле. С 1 июля мы вернули риск-веса по потребкредитам на допандемический уровень. Но с учетом данных за последние месяцы в ближайшее время мы примем решение о дополнительных макропруденциальных мерах для охлаждения этого сегмента розничного рынка.
Теперь — о рисках для прогноза. Проинфляционные риски по-прежнему преобладают.
На первое место мы ставим риски закрепления инфляционных ожиданий на высоком уровне. Временный рост цен может превратиться в постоянный, если будет подогреваться инфляционными ожиданиями.
Несколько увеличились риски, связанные с возможностью более быстрой нормализации денежно-кредитной политики в развитых экономиках. Для рынков развивающихся стран это означает усиление волатильности и возможное влияние на курсовые и инфляционные ожидания.
Определенные риски связаны со структурными изменениями на рынке труда из-за пандемии. Спрос на одни профессии снижается, на другие — растет. Это подтверждается информацией о рекордном приросте вакансий. Чтобы подстроиться к новым потребностям экономики, требуется время на переобучение специалистов. В результате локально возникает дефицит трудовых ресурсов. Ситуацию усугубляют ограничения на приток рабочей силы из-за рубежа. Это прежде всего отражается на строительстве и сезонных сельхозработах. Состояние рынка труда может вести к повышению издержек компаний.
Проинфляционные риски со стороны мировых товарных рынков сохраняются. Но в июне—июле по ряду товаров наметилось снижение мировых цен. Поэтому этот риск, пожалуй, менее острый, чем в момент нашего прошлого заседания по ставке.
Инвестиции из ФНБ и геополитические риски также остаются в зоне нашего внимания.
Дезинфляционные факторы выражены гораздо слабее.
Хороший урожай может обусловить более сильное сезонное снижение цен на продовольствие.
В зоне неопределенности по-прежнему находится ситуация с пандемией. Распространение новых штаммов коронавируса в мире может привести к новым ограничениям, сбоям в цепочках производства и поставок товаров, а это, в свою очередь, — к замедлению темпов восстановления мировой экономики. Для России это означает, с одной стороны, меньший внешний спрос, что несет дезинфляционные риски. А с другой, при закрытых границах внутренний спрос будет оставаться повышенным более длительное время, что может стать проинфляционным фактором.
И в заключение — о перспективах денежно-кредитной политики. С марта мы повысили ключевую ставку в сумме на 2,25 процентного пункта. Мы будем оценивать, как уже принятые решения влияют на денежно-кредитные условия, совокупный спрос и инфляцию. В какой мере ослабевают ограничения на стороне предложения. И, соответственно, какой уровень ключевой ставки необходим для возвращения инфляции к цели. По нашему уточненному прогнозу, в следующем году средняя ключевая ставка составит
Благодарю за внимание.
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство Reuters):
Текущее решение по повышению ставки может быть последним в целях ужесточения политики? При каких условиях?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Об этом преждевременно говорить, потому что есть много неопределенностей в тенденциях. Это не исключено, но это и не предопределено.
Условия, при которых это может стать последним решением в целях ужесточения политики, — это снижение влияния устойчивых факторов инфляции и устойчивое снижение инфляционных ожиданий.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Считаете ли вы, что пик инфляции уже пройден в России, и какова вероятность дефляции в августе-сентябре по вашим прогнозам? Какие сегодня варианты по повышению ставки были на столе у ЦБ? Вы рассматривали все варианты: 25, 50, 100 базисных пунктов и даже необычные 75? И ранее не исключалось, что по итогам анализа ДКП вы можете пересмотреть свой таргет по инфляции в сторону понижения. Когда вы вернетесь к этому вопросу и какова все же вероятность его понижения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается инфляции. Действительно, текущий темп роста цен, если мы говорим о сезонно сглаженном, видимо, уже начал замедляться. Мы видим, что в июне он меньше, чем в мае. Но годовая инфляция в течение ближайших месяцев, скорее всего, будет находиться где-то вблизи достигнутых уровней — во многом из-за эффекта базы. И мы ожидаем, что в годовых показателях снижение ценового давления будет видно уже с осени.
Что касается дефляции, вернее сезонного снижения цен в последние месяцы лета — в начале осени. Это зависит от того, как сложится урожай овощей и фруктов. Мы не исключаем, что такое сезонное снижение цен будет.
Что касается ставки и вариантов, которые мы рассматривали. Мы не рассматривали на этом заседании Совета директоров вариант повышения на 25 базисных пунктов, с учетом тех тенденций в инфляции, инфляционных ожиданиях и нашего прогноза по инфляции. Мы рассматривали варианты 50, 75 и 100.
Что касается пересмотра таргета (формата таргета, уровня таргета), мы это будем делать в рамках Обзора денежно-кредитной политики, о котором мы объявили. Мы его начинаем, он продлится целый год. Мы сейчас готовим план работ по этому обзору и представим его где-то во второй половине сентября. Эта работа будет включать разные аспекты: аналитику, дискуссии, статьи — с тем чтобы мы с разных сторон посмотрели на целесообразность, необходимость уточнения некоторых параметров денежно-кредитной политики. Это будет та работа, которую мы будем в ближайшее время проводить.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Банк России в пятницу немного смягчил сигнал по будущим действиям. Видите ли вы необходимость нового повышения ставки на заседании в сентябре?
По вашим ожиданиям, какой уровень ставки позволит вернуть инфляцию в Российской Федерации к цели?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, мы действительно несколько смягчили сигнал. И мы будем рассматривать на ближайших заседаниях целесообразность дальнейшего повышения ставки, будем оценивать такую целесообразность в зависимости от поступающих данных и, соответственно, от уточнения нашего видения по дальнейшей динамике экономики, инфляции и так далее.
Какой уровень ставки будет необходим? Мы будем принимать решение по денежно-кредитной политике и определять уровень ставок для того, чтобы вернуть инфляцию к 4%. Сейчас мы это видим так, что в следующем году среднегодовой уровень ставки будет в диапазоне от 6 до 7% годовых, и это даст инфляцию нам в следующем году от 4 до 4,5%. Конкретная траектория, конечно, будет зависеть от развития ситуации.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Вы повысили прогноз по инфляции на следующий год до
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я просто напомню формулировку цели. У нас все-таки хотя и точка 4%, но мы говорим «вблизи 4%». Безусловно, у нас инфляция не может все время находиться на уровне 4%.
Кроме того, мы придем в следующем году к
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Я хотела уточнить по поводу пересмотра и глубинного анализа целей и инструментов Банка России. Почему именно сейчас вы заявили об этом? И Алексей Борисович Заботкин (заместитель Председателя Банка России. — Ред.) говорил, что таргет если и будет пересмотрен, то в сторону понижения. Тоже хотелось бы пояснения.
И второй вопрос, если позволите, по ипотечному кредитованию. Вы повысили прогноз на текущий год. Как, на ваш взгляд, сейчас там риски перегрева так же отчетливо видны, как это было ранее? И не несет ли это необходимости нескольких раундов по ужесточению регулирования?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается обзора денежно-кредитной политики. Уже прошло некоторое время после того, как мы в рамках режима инфляционного таргетирования достигли своей цели по инфляции вблизи 4%, и поэтому, на наш взгляд, есть уже достаточно много оснований для того, чтобы провести такой ретроспективный анализ.
И, как мы уже говорили, будем рассматривать и саму формулировку цели (будет она точечной, диапазонной), и в том числе уровень цели. Если и будет эта цель пересматриваться с точки зрения количественных значений, то скорее в сторону понижения, не в сторону повышения. Мы считаем, что нецелесообразно повышать цель по инфляции, потому что инфляция выше 4% в долгосрочном плане уже не имеет тех преимуществ, которые дает в целом устойчиво низкая инфляция. То есть возникают вопросы и у людей, и у бизнеса с точки зрения планирования результатов. Плюс к этому: чем выше числовое значение инфляции, тем она более волатильна.
В сторону понижения — здесь можно посмотреть на опыт других стран с развивающимися рынками. Многие из них начинали как раз с уровня цели по инфляции около 4%, но, достигнув ее, снижали, и у многих это и 2 и 3%.
Скажем так: очень мало центральных банков, где уровень цели выше, даже чуть-чуть выше нашего, в основном ниже. Поэтому мы должны будем все оценить с точки зрения влияния на нашу экономику, учитывая структуру нашей экономики. И мы целый год будем обсуждать это с экспертами, с учеными, с представителями бизнеса, с общественностью.
И про ипотечное кредитование. После изменения условий льготной ипотеки мы видим некоторые подвижки. Прошло еще не очень много времени, эти изменения вступили в силу с 1 июля. Данные за первые две недели показывают, что в рамках программы льготной ипотеки (ставка по которой была 6,5, теперь 7%) новые выдачи упали где-то в два раза. Но это не значит, что в целом новые выдачи упали в два раза, потому что часть тех кредитов, которые раньше подпадали под льготные, может просто перейти на рыночные ставки, в расширенную программу по семейной ипотеке.
Поэтому будем оценивать, но темпы роста ипотеки в первом полугодии были очень высокими. И даже с учетом замедления во втором полугодии темпы роста в целом по году останутся значимыми, и мы будем внимательно отслеживать ситуацию.
Вы знаете, что с 1 августа мы повышаем надбавки по ипотечным кредитам с первоначальным взносом от 15 до 20%. Мы видим, что эта часть относительно рисковых кредитов начала расти, а нам очень важно при таких темпах роста ипотеки, чтобы ипотека оставалась качественной. Будем смотреть: если будет необходимость, будем принимать и дополнительные меры. Рынок ипотечного кредитования в зоне нашего особого внимания.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
В новом прогнозе ЦБ снижена оценка расходов, в том числе домохозяйств, на конечное потребление в
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы действительно видим некоторый, как я уже сказала, перегрев в сегменте розничного кредитования. И мы приняли меры для того, чтобы здесь происходило охлаждение. Как я уже сказала, с 1 июля макропруденциальные надбавки возвращаются к допандемическому уровню. Но по динамике розничного необеспеченного кредитования мы видим, что этого недостаточно.
И мы уже обсуждаем и буквально в ближайшее время будем принимать решение по дополнительным мерам, потому что видим рост кредитов с высоким показателем долговой нагрузки и считаем, что это рискованно и по ним нужно будет принять дополнительные меры. И таким образом снизить в конечном счете на прогнозном горизонте темпы роста розничного кредитования, чтобы они больше соответствовали динамике доходов.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Как вы оцениваете уровень ставки, при котором произойдет смена поведения вкладчиков и возврат предпочтений сбережений во вклады? Какой уровень переоценки ценных бумаг может отрезвить розничного инвестора?
И второй вопрос. С учетом нового решения Минфина по дедолларизации ФНБ рассматривает ли ЦБ какие-то меры, направленные на выдавливание долларовых сбережений вкладчиков в рублевую зону или в другую валюту, например снизить нормативы ФОР по обязательствам банков в евро?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, нельзя однозначно сказать, что при таком-то уровне ставки у нас начнется перелом в сберегательно-потребительском поведении. Это во многом будет зависеть и от уровня инфляционных ожиданий, потому что люди сравнивают уровень ставки с той инфляцией, которую они ожидают. И мы видим, что инфляционные ожидания у нас формируются под действием многих факторов, но в том числе в зависимости от роста цен на товары повседневного потребления, в том числе «борщевого набора» и так далее.
Поэтому мы и говорим, что вот эти разовые факторы под влиянием либо роста мировых цен, либо сезонных факторов через инфляционные ожидания могут быть факторами устойчивыми. И поэтому здесь изменение сберегательно-потребительского поведения, повышение склонности к сбережению будут происходить под совокупным воздействием сразу нескольких тенденций.
На поведение инвестора влияет не только ставка по депозитам, хотя она влияла и в
Что касается дедолларизации. Минфин принял решение о том, какая будет структура его валютных вложений в Фонд национального благосостояния.
Мы не меняем подходы к банковскому регулированию, но в наше банковское регулирование уже включены меры, которые направлены на то, чтобы сделать более привлекательными рублевые депозиты, рублевые кредиты и сделать менее привлекательными валютные. Это наша политика девалютизации, и в том числе девалютизации балансов банков.
Но мы не видим пока никакой целесообразности такую дифференциацию проводить по видам валют. Наша политика направлена на то, чтобы снизить валютные риски российской экономики, банковской системы, когда меняются курсы валют, чтобы эти риски были минимальные.
У нас в этом отношении нет политики дифференциации по видам валют, поэтому мы это не обсуждали.
ВОПРОС (газета «РБК»):
У меня вопрос про пересмотр прогноза по экспорту. На этот год он увеличен практически более чем в 2 раза —
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы учитывали, вы правы абсолютно, не только ценовые показатели, но и рост объемов экспорта. Этот рост объемов экспорта связан с тем, что, во-первых, мировая экономика быстрее восстанавливается, чем многие ожидали. И поэтому быстрее восстанавливается спрос на сырьевые товары, а Россия — поставщик сырьевых товаров, не только нефтяных. И здесь объемные показатели растут.
Второе. Мы учли соглашение ОПЕК+, которое предусматривает увеличение объемных показателей.
Но, как я говорила, мы также и увеличили прогноз по ценам на нефть.
ВОПРОС (газета «Знамя», г. Белгород):
Я хотела бы узнать, не явилось ли повышение цен на «борщевой набор» ответом рынка на снижение цен на сахар и растительное масло? И снижение инфляции в России — эта позитивная тенденция, которую мы можем наблюдать, это тоже ответ на меры регулятора и государственные меры в Российской Федерации?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое, что я хотела бы сказать: это разные процессы все-таки — цены на «борщевой набор» и цены на сахар и подсолнечное масло. Цены на сахар и подсолнечное масло в основном выросли под влиянием мировой конъюнктуры (выросли мировые цены).
А что касается «борщевого набора» — это сезонное движение. Дело в том, что в этом году запасы урожая прошлого года исчерпались быстрее. Наверное, многие помнят: в прошлом году были не очень хорошие погодные условия, и качество этого урожая, так называемая лежкость, мы про это тоже раньше говорили, она была ниже. И в этом году быстрее исчерпались запасы, а новый урожай еще не поступал. И поэтому такой достаточно существенный рост был в мае-июне именно по товарам «борщевого набора».
Уже происходит снижение цен на продукты, входящие в «борщевой набор», и, на наш взгляд, эта тенденция продолжится. Это сезонная история, она не связана с тем, что было по сахару и подсолнечному маслу.
Что касается в целом регулирования цен и административного влияния, краткосрочные эффекты от этого действительно есть. Мы всегда подчеркивали и сейчас подчеркиваем: здесь важно смотреть не только на краткосрочные эффекты, но и на долгосрочные эффекты, с тем чтобы у производителей не подорвать желание производить и инвестировать в расширение производства. Потому что, когда растут цены, какой должен быть адекватный ответ? Расширение производства, для того чтобы удовлетворить растущий спрос. А если регулирование, даже краткосрочное, будет приводить к тому, что производители перестанут расширять производство, видя, что могут такие административные меры включаться, мы будем иметь долгосрочные последствия.
Кстати, по Белгородской области. Ведь годовая инфляция от многих факторов зависит, и мы видим, что годовая инфляция в Белгородской области в июне составила 6,58% — совсем немного выше, чем в России в целом, но структурно картина отличается, чем в целом по России. Мы видим, что в вашем регионе сильнее дорожали продукты питания, но медленнее дорожали непродовольственные товары и услуги. И конечно, это специфика региона.
ВОПРОС (журнал The Bell):
По вашему мнению, нынешний скачок инфляции и у нас, и на Западе — это все-таки краткосрочное явление из-за быстрого восстановления после пандемии или, может, это долгосрочный тренд?
И второй вопрос. Руководители крупнейших банков выразили опасение по поводу предложенного ЦБ подхода к регулированию экосистем. ЦБ вчера уже ответил, что не согласен с опасениями. Хотелось бы узнать, значит ли это, что вы не собираетесь идти на уступки банкам и менять концепцию? И что вы лично думаете об опасениях банков?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По природе инфляции — краткосрочная или долгосрочная, временная или устойчивая. В разных странах по-разному. Действительно, резкий отскок экономики после того, как были сняты ограничения, связанные с ковидом, и более длительная подстройка предложения привели к тому, что во многих странах инфляционное давление выросло. Центральные банки многих стран считают, что это временное явление, и как только предложение подстроится, то цены начнут снижаться.
Но если вы посмотрите на то, как высказываются центральные банки этих стран, они каждый раз подчеркивают и внимательно смотрят за тем, как ведут себя инфляционные ожидания. И считают, что это (снижение инфляционного давления. — Ред.) произойдет, если инфляционные ожидания заякорены.
Наши инфляционные ожидания, к сожалению, показали свою незаякоренность. Может быть, они более заякорены, чем было до режима инфляционного таргетирования, но, так как повышение инфляции носило достаточно продолжительный характер и выросли цены по многим позициям, которые относятся к товарам повседневного спроса, мы видим, что инфляционные ожидания выросли значительно. И самое важное: они уже значительное время — около полугода, даже больше — держатся на повышенных уровнях.
И это ведет к тому, что разовые факторы через механизм инфляционных ожиданий имеют вторичные эффекты и превращаются в устойчивые факторы. И это видно по товарам, по которым нет факторов разового характера, таких как мировая конъюнктура, сезонность. Мы видим, что рост цен на эти товары существенно превышает 4%. То есть мы видим, что устойчивые компоненты инфляции растут темпом выше 4%.
Поэтому в нашем случае есть сочетание и временных, и устойчивых факторов, но, на наш взгляд, по нашей оценке, устойчивые факторы преобладают, и это требует реакции со стороны денежно-кредитной политики.
И что касается экосистем и регулирования экосистем. Мы выпустили два доклада — по регулированию экосистем в целом и по регулированию банков, которые создают экосистемы. Мы считаем, что такое регулирование обязательно нужно вводить, потому что такая деятельность и вообще вложения в так называемые иммобилизованные активы (а сейчас очень тяжело отделить активы, которые входят в экосистему и не входят в экосистему, это развивающееся понятие), но в принципе такие вложения могут нести повышенные риски для кредиторов и вкладчиков. И для того чтобы защитить интересы вкладчиков и кредиторов, нужно менять регулирование.
Да, банки могут развивать такие виды деятельности, но эти риски, риски от такого рода вложений должны быть покрыты капиталом.
Я напомню, что во многих странах, и крупных странах, банкам, например розничным, которые привлекают депозиты населения, вообще запрещено вкладывать в нефинансовые активы. В некоторых странах, если банки вкладывают в нефинансовые активы, то требования к покрытию капиталом просто огромные.
Мы предлагаем относительно мягкий вариант, причем предлагаем его с переходными периодами. Поэтому я уверена в том, что такое регулирование нужно вводить. Но естественно, параметры мы будем обсуждать.
Мы поэтому и опубликовали консультационный доклад, для того чтобы обсуждать с участниками рынка, с экспертами. Реакция банков для нас была ожидаемой, вряд ли она могла быть другой.
Но мы считаем, что мы действуем в интересах вкладчиков и кредиторов банков, в интересах того, чтобы банковская система была устойчивой и риски в ней не повышались в зависимости от того, развивают или не развивают банки экосистему.
При этом, в отличие от многих других стран, мы считаем действительно полезным, если банки будут развивать экосистемы, будут получать синергетический эффект от финансовых и нефинансовых услуг, но должны быть равные условия конкуренции с экосистемами, которые строятся не вокруг банков. Но еще раз подчеркну: если ядром экосистемы является банк, интересы вкладчиков и кредиторов должны быть надежнейшим образом защищены.
ВОПРОС (журнал Financial One):
Насколько сильно зависит российская инфляция от американской? Стоит ли ждать инфляцию на уровне 4% в России, если в США она будет выше 5%?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Безусловно, на российскую инфляцию может оказывать влияние, особенно в краткосрочном плане, рост цен на товары, которые мы импортируем. Инфляция и уровень ставок в других странах могут оказывать влияние на денежно-кредитные условия, финансовые условия, по разным каналам это может влиять. Но хочу подчеркнуть, что уровень инфляции в России в долгосрочном плане зависит от проводимой Банком России денежно-кредитной политики.
Еще раз подчеркну, что наши решения, наши меры, которые мы принимаем в рамках денежно-кредитной политики, конечно, действуют с некоторым лагом. И поэтому, например, после этого скачка инфляции наши решения обязательно приведут к снижению инфляции, но это произойдет в следующем году.
ВОПРОС (газета «Премьер», г. Вологда):
Недавно вы на Международном финансовом конгрессе затронули тему возможного ограничения плавающих ставок по кредитам. И в частности, вы говорили о том, что нужно вводить такие ограничения с учетом региональных особенностей. А могли бы вы привести пример, какие региональные особенности стоит учитывать при определении размера этих ставок? И как вы считаете, не приведут ли ограничения плавающих ставок к росту ставок по кредитам в целом?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Хочу сказать, что к росту ставок это точно не приведет. Почему? Потому что сейчас у нас кредитов населению с плавающими ставками совсем мало — где-то 0,1%. По корпорациям больше. Плавающие ставки не распространены. Но мы считаем нужным вводить такое регулирование, потому что банки стали интересоваться этим инструментом и предлагать, в том числе по ипотечным кредитам, плавающие ставки. Как раз распространение плавающих ставок может нести риски для людей, которые берут такие кредиты.
Особенно по долгосрочным кредитам, когда такое плавание может быть совсем непредсказуемо, и люди, которые брали кредиты по одной ставке, потом столкнутся с тем, что эти ставки резко вырастут. Конечно, такого нельзя допустить. Мы подготовили консультативный доклад, для того чтобы обсудить с финансовыми организациями, в целом с экспертами, какие параметры регулирования должны быть. Результаты этого обсуждения показали, что регулирование, на наш взгляд, нужно вводить. И это регулирование должно быть дифференцировано, то есть плавающие ставки без ограничения, на наш взгляд, должны быть доступны по достаточно большим кредитам — там, где так называемые квалифицированные заемщики могут оценить риски. Это люди обеспеченные, много накопили, у них меньше рисков. А по остальным кредитам должны применяться ограничения на плавающие ставки. Эти ограничения могут быть разными в зависимости от того, ипотечный или потребительский кредит, разные объемы кредитов, разные сроки. И мы обсуждаем, что они могут быть дифференцированы и по регионам. Это требует дополнительных дискуссий: какая дифференциация целесообразна.
Почему, на наш взгляд, такая дифференциация может быть? Вот посмотрите на ипотеку. Например, сейчас льготная ипотека ограничена лимитом — не больше 3 млн рублей. Но если посмотреть, например, на Москву, то там где-то меньше 10% (по-моему, 8%) ипотеки — меньше 3 млн рублей, массовая ипотека выше.
Для многих регионов ипотека меньше 3 млн рублей — это больше 50% выдач. Разная совершенно ситуация, она может различаться в областных центрах и в небольших городах, поэтому параметры, конечно, требуют настройки. Мы будем их обсуждать с участниками рынка, договорились где-то до 20 августа, сейчас идет проект закона. И сами будем расчеты готовить, и послушаем мнения участников рынка, чтобы принять взвешенное, сбалансированное решение.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
В первом полугодии федеральный бюджет был исполнен со значительным профицитом. И многие аналитики уже говорят о том, что и по итогам года может наблюдаться профицит.
Насколько значимо, по вашим оценкам, такая ситуация с исполнением федерального бюджета оказывает влияние на сдерживание инфляции? И вы в своем обновленном прогнозе учитываете профицит или дефицит бюджета и в каком размере? Вы раньше как-то приводили оценки в процентах к ВВП.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы в нашем прогнозе исходим из того, что бюджет будет плюс-минус сбалансированным с точки зрения общего дефицита — профицита. Но когда мы говорим о влиянии на инфляцию, важны не показатели общего дефицита — профицита, а ненефтегазовый дефицит. И даже если бюджет в целом будет исполнен с некоторым профицитом (что возможно), мы исходим из того, что ненефтегазовый дефицит останется приблизительно тем же, что предусмотрен в законе о бюджете. Почему? Потому что этот профицит может сложиться из-за того, что вырастут и нефтегазовые доходы, и ненефтегазовые доходы.
Если нефтегазовые доходы вырастут выше запланированного, они уйдут в Фонд национального благосостояния и не повлияют на текущие расходы. Если, как мы понимаем, будут дополнительные ненефтегазовые доходы, они пойдут на дополнительные расходы, и это не повлияет на ненефтегазовый дефицит, поэтому сейчас мы от таких изменений в исполнении бюджета не видим влияния на инфляцию.
ВОПРОС (агентство Reuters):
Насколько масштабными могут быть потоки керри-трейд в этом году на фоне повышения ставки и как это повлияет на курс и через него на инфляцию?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Во-первых, вы помните, что влияние курса на инфляцию у нас снизилось, коэффициент переноса изменения курса на инфляцию снизился. Сам курс является плавающим, на него влияет много факторов, а не только керри-трейд. И так называемый керри-трейд — это только один из показателей потоков капитала, когда вкладываются горячие деньги за счет краткосрочных заемных средств, делается ставка на дифференциал процентных ставок. Но тем не менее более высокий уровень процентных ставок, повышение ставок ведет к тому, что рубль становится более привлекательным для сбережений как российских граждан, так и международных инвесторов. И могут сокращаться покупки иностранных активов россиянами и увеличиваться притоки капитала со стороны зарубежных портфельных инвесторов. Керри-трейд здесь, еще раз, только одна из частей. Мы смотрим за этими показателями, они чуть-чуть выросли, потому что ситуация с повышением ставок более благоприятна для керри-трейда, но объемы не выше, чем в предыдущие периоды. И на наш взгляд, это не оказывает значимого влияния на курс рубля.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
На прошлой неделе ЕС опубликовал рамочные условия будущего карбонного регулирования. Раньше Центральный банк давал свою оценку, но, так скажем, какие-то свои представления очень рамочные, теперь стало более ясно, что нас ждет.
Скажите, пожалуйста, по крайней мере, на первом этапе оценивал ли ЦБ затраты, уже базируясь на опубликованном варианте? Затраты российских компаний, конечно же, нас интересуют. И вообще, эффект как вы оцениваете — негативно, не негативно? Как это будет влиять на экономику России? Это первый вопрос.
И второй вопрос. Вы уже сказали, что инвестиции из ФНБ — в зоне вашего внимания. Стало известно, что сейчас в Правительстве идут обсуждения об увеличении инвестиций из ФНБ. Не только тот триллион, который был, я так понимаю, с вами согласован на 3 года, что это не повлияет на макроэкономику, но и увеличение, например, на комплекс в Усть-Луге на 900 млрд. Скажите, если купить оборудование за рубежом на 900 млрд, то есть почти на триллион, это может повлиять на инфляцию? Или это траты за рубежом, то есть можно такое позволить, если нам позволяет это сделать бюджетное правило 7% ВВП?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается углеродной тематики (ESG-тематики). Действительно, это один из ключевых факторов, который будет все больше и больше влияния оказывать на российскую экономику, не только краткосрочно, но и долгосрочно. Безусловно, это будет оказывать влияние на спрос на наши традиционные товары экспорта. Мы делаем стресс-тесты, мы будем делать их регулярно. Мы действительно первый стресс-тест сделали, еще не понимая всех параметров углеродного налога. Но первая оценка показала, что тот стресс-тест, который мы сделали, в общем учитывал то, что сейчас ЕС предложил. И тогда результат этого стресс-тестирования показывал, что влияние достаточно умеренное. Но на наш взгляд, и мы об этом говорим все время, это влияние умеренно в краткосрочном периоде, и ни в коей мере это не должно расхолаживать ни нас, ни наши компании, потому что амбициозные задачи поставлены по снижению эмиссии — Евросоюз до 2030 года на 55%. Если этих налогов не будет достаточно, мы понимаем, что большая вероятность, что они будут ужесточаться. Это влияние может нарастать, и нам нужно, конечно, готовиться. Плюс к этому на нашу экономику будут влиять не только налоги, но и другие меры из пакета: и возможный запрет двигателей, которые используют топливо с высоким углеродным следом, что называется, и увеличение доли возобновляемых источников энергии, то есть комплекс мер.
Поэтому, конечно, нужно это учитывать. Ну и второе, безусловно, это вызов для российской экономики, но это и большой стимул для диверсификации структуры экономики, для того, чтобы наша экономика соответствовала всем стандартам ESG и вносила вклад, что называется, в глобальную повестку, повестку планеты по сдерживанию изменений климата.
Что касается ФНБ, действительно, расходы ФНБ могут повлиять на макроэкономическую ситуацию в целом и на инфляцию, поэтому они должны быть ограниченные, сдержанные. И главное — график трат не должен быть привязан к цене на нефть, чтобы не восстановить эту связку.
Что касается траты денег на закупку оборудования за рубежом, на наш взгляд, это повлияет на инфляцию, потому что такие закупки и на валютный курс могут повлиять, и, соответственно, на потоки средств за рубеж. То есть если мы покупаем импортное оборудование, то те же рубли могут прийти просто на валютный рынок и так далее. Поэтому там влияние есть, нельзя сказать, что его нет. Его надо оценивать.
На наш взгляд, с точки зрения макроэкономической эффективности, конечно, лучше всего инвестировать средства ФНБ в те проекты, которые повышают потенциал российской экономики, увеличивают потенциальные темпы роста.
ВОПРОС (газета «Алтайская правда», г. Барнаул):
Скажите, как вы оцениваете попытки снизить цены на биржевые товары с помощью экспортных квот и пошлин, помогают ли эти меры сдержать инфляцию на сегодняшний день?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В целом мы считаем, что применение таких административных мер, мер регулирования должно быть ограничено. Конечно, худшая мера — это просто замораживание цен, но и более рыночные меры регулирования, такие как введение плавающих пошлин, квот, тоже должны применяться с осторожностью. Механизмы, которые позволяют ограничить влияние временных колебаний на мировых рынках на российский рынок, в целом оправданны, но важно, чтобы они были понятны бизнесу. Во-первых, уровень таких мер должен обеспечивать экономику и когда компания экспортирует, и когда она продает на внутренний рынок, для того чтобы была мотивация расширять производство. Плюс к этому они должны быть симметричны, или, как мы называем, бюджетно нейтральны.
Когда у бизнеса изымаются сверхдоходы так называемые, сверхдоходы или дополнительная прибыль в период высокой мировой конъюнктуры, ему должна компенсироваться выпадающая прибыль в период спада мировых цен. И тогда бизнес, если будет понимать, как на протяжении цикла такой механизм действует, то это в меньшей степени скажется на желании инвестировать, расширять производство. Это то, как, например, работает демпферный механизм нефтяных налогов. Подобным образом сейчас организованы введенные плавающие пошлины на экспорт зерновых — пшеницы, кукурузы, ячменя. Надо, чтобы не ухудшалась экономическая привлекательность производства в среднем по циклу. Нам всегда нужно думать о том, чтобы были стимулы расширять производство, иначе, если эти пошлины будут применяться без таких принципов, это может привести к тому, что негативно повлияет на инвестиционный климат в этих отраслях, на инвестиции в этих отраслях.
И хотела бы еще раз подчеркнуть: по целому ряду сырьевых товаров (сталь, зерновые, древесина), динамика мировых цен на которые беспокоила и нас, и Правительство, уже произошло некоторое снижение и стабилизация. По древесине, например, значительное снижение цен. Хотя в целом уровень цен остается выше средних за прошлый год, но проинфляционные риски, во всяком случае с этой стороны, перестали пока нарастать и даже несколько снизились с момента прошлого заседания.
Я всех благодарю за внимание и хорошего дня!