Выступление Председателя Банка России Э.С. Набиуллиной на XXIII Международном банковском конгрессе 1 июля 2014 года
Я рада приветствовать участников конгресса. Надеюсь, что обсуждение в течение двух дней будет живым и полезным и что удастся обсудить новые, может быть нестандартные, подходы к решению проблем, так как и сама ситуация не совсем стандартная.
Я бы хотела объяснить логику действий Банка России по ряду вопросов и рассказать о тех мерах, которые мы собираемся принимать в ближайшее время.
Каковы основные задачи Банка России? Первая – ценовая стабильность. В качестве конкретного параметра решения этой задачи мы определили последовательное снижение инфляции в трехлетней перспективе до 4% и удержание ее на этом уровне в течение времени, достаточного для структурной перестройки нашей экономики и для адаптации соотношения цен в экономике. Задача снижения инфляции решается одновременно с переходом к режиму инфляционного таргетирования. Этот режим лучше (если можно так выразиться), чем просто политика по снижению инфляции тем, что он создает бо?льшую предсказуемость и дает бо?льшую уверенность экономическим агентам в устойчивости ценовой динамики.
Вторая наша задача – это укрепление и оздоровление банковского сектора через улучшение системы регулирования на основе сочетания внедрения международных стандартов и собственно национальных норм регулирования, а также через последовательное и своевременное применение мер надзорного реагирования. Третья задача – предотвращение формирования и накопления системных рисков в финансовой сфере, предотвращение перегрева и надувания пузырей в определенных сегментах рынка (например, в потребительском кредитовании). Среди первоочередных задач также развитие платежной системы, развитие финансовых рынков и становление Банка России как полноценного мегарегулятора.
Решение этих стратегических для нас задач потребовало определенной настройки в тактике их реализации в связи с особой ситуацией в начале этого года. В чем же особенность сложившейся ситуации? Первая половина текущего года характеризовалась наложением друг на друга нескольких тенденций, имеющих разную природу, но по совокупному воздействию оказавших большое влияние на политику Банка России, прежде всего на денежно-кредитную политику. Если коротко их назвать – это замедление экономического роста, нервные настроения глобальных инвесторов в ожидании нормализации монетарной политики в развитых странах и обострение геополитической ситуации. Итак, первая тенденция – замедление роста экономики (мы ожидаем рост в этом году на уровне 0,4%). По убеждению Банка России, замедление вызвано не столько внешними и конъюнктурными причинами, сколько внутренними, прежде всего тем, что в результате снижения темпов роста инвестиций (а инвестиции перешли в отрицательную область начиная со второго квартала прошлого года) и низкого качества управления происходит стагнация производительности труда. При этом долгосрочный демографический тренд (численность населения в трудоспособном возрасте у нас сокращается начиная с 2006 года примерно по 500 тысяч человек в год) делает практически невозможным возобновление высоких темпов роста на основе дополнительного привлечения рабочей силы. Повышение производительности – это единственный способ устойчиво поднять темпы роста, а инвестиции и повышение качества менеджмента – это критический фактор роста.
Что это означает для Банка России? Прежде всего то, что методы денежной накачки, методы монетарного стимулирования спроса без адекватного ответа со стороны предложения, без структурных, институциональных мер, ведущих к появлению мотивации у частных инвесторов вкладывать деньги в производство, делать эффективные инвестиции, могут привести лишь к существенным рискам инфляции и повышению вероятности самого негативного сценария развития ситуации, а именно к стагнации производства на фоне высокой инфляции. Другим следствием для денежно-кредитной политики такого понимания замедления экономического роста является осознание необходимости решения проблемы длинных денег в экономике и готовности финансового сектора предоставлять долгосрочное финансирование по мере возникновения спроса на инвестиционные кредиты.
Хотела бы сделать здесь отступление. Мы считаем, что спрос – платежеспособный спрос – на инвестиционные кредиты в стране низкий. Есть пожелания – как говорят, хотелки, – но спроса на базе финансово состоятельных инвестиционных проектов пока мало и финансовая несостоятельность большинства проектов уж точно не является лишь следствием высоких процентных ставок. Кстати, если проводить сравнения с другими странами с формирующимися рынками, величина реальной процентной ставки в России на протяжении многих лет была одной из самых низких. Тем не менее мы рассчитываем, что спрос на инвестиционные кредиты будет расти по мере проведения структурных реформ и банки должны быть готовы к этому, должны решить проблему так называемых банковских ножниц, когда сроки по пассивам снижаются, а сроки по активам будут расти.
Далее. Второй фактор. Наряду с внутренним фактором замедления экономического роста, на политику Банка России оказывало и продолжает оказывать влияние ожидание глобальными инвесторами сворачивания программ количественного смягчения и нормализации денежно-кредитной политики в ведущих странах. Эти ожидания проявляются в чередовании страхов и самоуспокоения на фоне заявлений ведущих центральных банков. Потоки международного капитала, по сути отвязавшиеся от фундаментальных факторов состояния экономики в той или иной стране, ведут себя более волатильно, чем обычно, и, видимо, эта волатильность будет возрастать. Кстати, низкая волатильность в последнее время на финансовых рынках обоснованно настораживает многих аналитиков именно тем, что она может резко вырасти, что может обернуться затишьем перед бурей. Этой осенью исполнится шесть лет с тех пор, как страны – эмитенты резервных валют начали проводить нестандартную, мягкую денежно-кредитную политику. В настоящий момент проведение такой политики все еще продолжается, хотя в США и Великобритании уже заговорили о возможном ее сворачивании в ближайшие годы. При этом в Европе и Японии соответствующие меры политики только расширяются. В целом шесть лет – это достаточно большой срок для того, чтобы оценить хотя бы промежуточные эффекты.
Безусловно, мягкая денежно-кредитная политика помогла поддержать экономики на плаву, но она также дала правительствам передышку, возможность не торопиться со сложными структурными реформами. Результатом стало еще большее, чем до кризиса, накопление долгов, в том числе корпоративным сектором развивающихся экономик. На финансовых рынках начинают формироваться пузыри, причем часто в тех же сферах, где они в 2007 году спровоцировали кризис. Кроме того, происходит определенная дестабилизация финансовой ситуации в странах с формирующимися рынками, что связано с высокой волатильностью потоков капитала. Чего в этой ситуации не произошло, на наш взгляд, так это роста инвестиций в реальном секторе и изменения структуры экономик. То есть мягкая денежно-кредитная политика, если она не сопровождается структурными реформами, лишь воспроизводит условия и риски, свойственные предыдущим кризисам, но не ведет к формированию новой модели экономики. Это важный урок для нашей страны. Мы не можем не учитывать этот опыт при формировании стратегии Банка России и выработке баланса между снижением инфляции, финансовой стабильностью и экономическим ростом. Есть примеры и из нашей истории – из середины 2000-х, когда массированный приток дешевого капитала не только и не столько привел к росту инвестиций в создание и модернизацию производственных мощностей, сколько способствовал активизации слияний и поглощений. Как результат, компании резко увеличили долговую нагрузку, часто без значительного улучшения конкурентоспособности. И этот долговой навес сказывается до сих пор. Закредитованность некоторых наших компаний на фоне их невысокой конкурентоспособности – это во многом следствие ситуации дешевых денег без необходимых структурных изменений.
Необходимо учитывать и такую особенность нашей страны, как высокие – незаякоренные, говоря профессиональным языком, – инфляционные ожидания, из-за которых любое неосторожное действие в денежно-кредитной политике чревато раскручиванием инфляционно-девальвационной спирали. Возвращаясь к теме волатильности международных потоков капитала, я бы хотела отметить, что для России, приток капитала в которую в прежние периоды был не очень большим, эти колебания, на наш взгляд, не представляют системной опасности. Для нас более существенным фактором является то, что, несмотря на мягкую денежную политику, в странах – основных торговых партнерах России рост остается слабым. Так, прогноз роста в странах Евросоюза на 2014 год – 1,2%, на следующий – 1,5%. Озабоченность вызывает и ожидаемое снижение темпов роста китайской экономики, который, по оценкам, в этом году составит 7,5%, а в следующем 7,3%. Хрупкий рост в еврозоне, наряду с недиверсифицированностью российского экспорта, означает, что хотя текущий счет остается положительным, но сальдо уже снизилось примерно в два раза в прошлом году и, видимо, продолжит снижаться. Это означает, что долгосрочная стабилизация и устойчивость валютного курса возможны только при снижении оттока капитала. Отток же капитала в значительной мере носит автономный характер и определяется не балансировкой счетов платежного баланса в целом в условиях отказа от регулярных валютных интервенций, как это происходит во многих странах с плавающим курсом, а прежде всего поиском инвесторами более благоприятного делового климата. По оценке Банка России, даже после завершения действия временных факторов, которые привели к тому, что в первом квартале этого года значительная часть (до двух третей) оттока капитала была валютной конвертацией сбережений, общий объем оттока будет сохраняться в этом году на высоком уровне.
Третий фактор, значимо повлиявший на политику Банка России, – геополитическая ситуация, которая вызвала сильное давление на курс рубля, скачок инфляционных и девальвационных ожиданий. Действие этого фактора привело к тому, что для Банка России на первый план вышли вопросы сохранения финансовой стабильности. Мы приняли решение, не отказываясь от стратегии перехода к инфляционному таргетированию, адаптировать нашу тактику к условиям возросшей неопределенности и угроз на валютном рынке с точки зрения финансовой стабильности. Банк России принимал меры по трем направлениям. Мы ужесточили валютную политику, увеличив почти в пять раз объем накопленных интервенций для сдвижки коридора. Это было сделано для предотвращения дестабилизации валютного рынка и массовой конвертации сбережений населения и компаний в иностранную валюту, в том числе наличную. В целях недопущения раскручивания инфляционной спирали были увеличены процентные ставки – в общей сложности на два процентных пункта.
Наконец, в целях предотвращения кризиса ликвидности и обеспечения контроля за рыночными процентными ставками мы увеличили объемы валового кредита примерно на 1 трлн. рублей по сравнению с прогнозами, которые делались осенью прошлого года. При этом постоянно идет работа по расширению набора возможного обеспечения. Учитывая, что в сложившейся ситуации у банков возникли проблемы с разрывом по срочности между активами и пассивами, мы удлинили сроки предоставления ликвидности под нерыночные активы в рамках операций постоянного действия и собираемся провести в конце июля повторный годовой аукцион по предоставлению ликвидности.
На настоящий момент ситуация в значительной степени стабилизировалась. Значимых угроз финансовой стабильности сейчас нет. Валютный курс укрепился и в настоящее время находится в зоне, где Банк России не проводит валютных интервенций. Рубль сейчас в лидерах по укреплению среди стран с развивающимися рынками. Возрос интерес инвесторов к вложениям в российские активы. Выросли курсы акций, отыграв произошедшее падение, и котировки вернулись к январским уровням. Постепенно открываются рынки облигаций как внутри страны, так и за рубежом.
Нас беспокоит, что годовая инфляция пока продолжает расти (последнее значение – 7,66%), но недельная инфляция демонстрирует признаки стабилизации и снижения. В этих условиях самым важным является обеспечение макроэкономической, финансовой стабильности и дополнение ее реализацией той повестки структурных реформ, которая давно известна. Вместо этого сейчас мы видим, как усилились предложения по смягчению денежно-кредитной политики. Более того, вдруг стали возникать предложения (прямые и завуалированные), по сути, начать использование эмиссионного финансирования бюджета или эмиссионного финансирования долгов предприятий. Считаю такие предложения неприемлемыми. Они могут отбросить нашу страну далеко назад, в период начала 1990-х. Еще раз повторю, что свою роль в создании условий для экономического роста и повышения благосостояния людей Банк России видит в стабилизации инфляции в среднесрочной перспективе на уровне около 4%, формировании на этой основе институтов длинных денег, контроле за финансовой стабильностью и повышении устойчивости банковского сектора и финансовой системы в целом.
Хотела бы перейти к следующей теме, которая нас очень беспокоит, – к политике по оздоровлению банковского сектора. Надо сказать, что она связана с принятием непростых, а порой и весьма болезненных решений. По этому поводу задаются разные вопросы: почему столько отзывов лицензий вместо санирования? почему не учитываются последствия в виде перетока средств из малых, региональных банков в крупные и в целом риски снижения доверия граждан и бизнеса к банковской системе? как можно перейти к более раннему реагированию, не доводя ситуацию в отдельных банках до летального исхода?
Вопросы уместные, но прежде, чем ответить на них, хочу отметить неизбежность и необходимость этой работы. Накопление рисков, нерасчищение завалов в этой сфере чреваты в будущем неспособностью банковского сектора проявить сопротивляемость к внешним шокам и обеспечивать на постоянной основе финансирование потребностей экономики и должную защиту прав вкладчиков и кредиторов банков.
Эту работу нельзя оценивать только по количеству отозванных лицензий, это ее самое заметное и чувствительное проявление.
По нашей оценке, банковский сектор становится более здоровым, когда из него уходят откровенно слабые либо криминальные игроки, когда банки начинают более эффективно осуществлять риск-менеджмент, адекватно оценивают активы, не надувают фиктивные капиталы. В частности, иллюстрацией к тому, что именно так, адекватно, реагирует большинство банков, является как сокращение сомнительных операций, проходящих через банковские каналы, так и рост резервов по ссудам населению более чем на 20% за пять месяцев этого года. Стресс-тесты, несмотря на возросшую неопределенность и риски, также показывают устойчивость банковской системы в целом. О здоровье банковской системы свидетельствует также то, что она готова к внедрению международных стандартов Базеля в свою практику.
В 2013 году Банком России были отозваны лицензии у 33 кредитных организаций, а за первое полугодие текущего года – еще у 38.
У кого отзываются лицензии? Исключительно у банков, основа бизнеса которых строится на обслуживании теневой либо криминальной экономики, и у банков, испытывающих серьезные финансовые проблемы, которые их владельцы и менеджмент не могут или не хотят решить.
Теперь о санациях и отзыве лицензий. Перед каждым решением об отзыве лицензии Банк России рассматривает альтернативу – санацию.
Решение о санации принимается при трех "если".
Во-первых, если банк является системно значимым и последствия прекращения его деятельности выходят за пределы проблем собственно этого банка и его клиентов, то есть прекращение его деятельности может привести к возникновению проблем для банковской системы страны или региона. Это не означает, что системно значимым банкам дается индульгенция. Наоборот, мы должны быть уверены, что эти банки ведут самую предусмотрительную политику и не рискуют деньгами вкладчиков и клиентов. Для этого в Банке России было создано в прошлом году специальное подразделение в центральном аппарате по надзору за системно значимыми банками. Мы будем применять к этим банкам и повышенные регулятивные требования. Их обсуждение ведется в настоящий момент.
Второе "если" при санации – если санация экономически обоснованна, то есть объем ресурсов, направляемых на санацию, сопоставим с выплатами застрахованным вкладчикам по линии АСВ. При прочих равных мы, конечно, стараемся спасти банк. Кстати, принятие решения о санации при отсутствии экономической обоснованности может привести к неправильной мотивации собственников и менеджеров: можно некачественно управлять, можно выводить активы, все равно придет государство и спишет все твои долги, ты будешь чист перед своими кредиторами и никто к тебе не придет требовать возврата средств. Все это может привести к разрушению рыночной дисциплины, снижению стандартов управления рисками, развитию недобросовестной конкуренции на рынке банковских услуг.
И третье "если" – если бизнес-модель банка не является криминальной и банк не вовлечен глубоко в обслуживание нелегальной экономики.
При этих трех "если" мы всегда принимаем решение о санации.
Далее. Насколько значимы тенденции к перераспределению клиентуры в пользу крупнейших банков и страдает ли от отзывов лицензий уровень доверия к банковскому сектору? Переток клиентов, и в том числе вкладчиков, в крупнейшие банки есть, хотя он не столь велик, как это иногда представляется, и, что еще важнее, по нашему убеждению, это абсолютно обратимое явление. Нас этот переток беспокоит, потому что мы считаем, что между здоровьем и размером банка нет прямой причинно-следственной связи. Многие региональные банки надежны, качественно управляют деньгами своих клиентов и играют незаменимую роль в создании конкурентной среды с реальным правом выбора для граждан и бизнеса. Они часто более оперативны, гибки, лучше знают малый, средний бизнес в своем регионе. И конечно, мы очень заинтересованы в их развитии и справедливой конкуренции. Мы ожидаем, что процесс обратного перетока будет идти по мере оздоровления банковского сектора, клиенты и средства будут возвращаться в здоровые небольшие и средние банки.
Что касается доверия к банковскому сектору, то проводимая нами работа нацелена на стратегическое повышение этого доверия. Доверие на обмане, вера, основанная на неведении, как это иногда случается, оборачиваются бо?льшими потерями в будущем. Нам нужно прекратить практику, когда, маскируясь недостоверной отчетностью и поддельными документами, недобросовестные собственники выводят качественные активы из контролируемых ими банков в подконтрольные им же компании. Зачастую эти преступления лежат в плоскости уголовного права, а не банковского надзора. Тем не менее Банк России видит свою задачу в повышении степени превентивности своих действий.
Перед нами стоит ряд острых вопросов, включая вопрос о повышении ответственности владельцев и менеджмента банков за их устойчивость, вопрос о более активном разъяснении Банком России своей политики в сфере банковского надзора. Ответы на эти вопросы частично, как нам представляется, найдены, частично их предстоит найти. Будем над этим работать. Главный же ответ состоит в том, что проводимая работа по оздоровлению банковского сектора, по сути, не имеет альтернативы. В то же время наша задача состоит в том, чтобы обеспечить ее более качественное проведение в интересах повышения устойчивости банковского сектора и надежной защиты интересов кредиторов и клиентов.
В целом работа по регулированию и надзору, конечно, не будет стоять на месте, и мы будем ее продолжать. Впереди ее много. И я бы хотела перечислить основные приоритеты Банка России в этой части на ближайшую перспективу.
Первое – это предотвращение масштабных подделок и представления недостоверной финансовой отчетности рядом банков. Рассчитываем на скорейшее принятие закона об уголовной ответственности за представление недостоверной отчетности плюс будем развивать взаимодействие с правоохранительными органами по признакам преступлений в банковской сфере.
Второе – ограничение рисков, вытекающих из пока распространенной практики кредитования банками своих владельцев и связанных с ними лиц. Предполагается принятие нормативного акта, определяющего – с помощью мотивированного суждения – связанность заемщиков (с кредитной организацией, с ее акционерами и между собой), а также введение нового норматива, ограничивающего риск на связанных с кредитной организацией и ее акционерами заемщиков 20% капитала.
Третье направление – продолжение борьбы с выводом денег из банковской системы через фирмы-однодневки, применение требований к проверке банками заемщиков с признаками фиктивной деятельности и к формированию резервов по всем портфелям (пока применяется только по кредитам, выданным после 1 января 2014 года).
Четвертое – создание условий для справедливой конкуренции в кредитовании. Мы надеемся на принятие законодателями решения о дифференциации платежей кредитных организаций в систему страхования вкладов в зависимости от уровня риска кредитной организации.
Пятое – повышение устойчивости банков по отношению к шокам ликвидности, вступление в силу базельских требований к краткосрочной ликвидности (будет распространяться только на крупнейшие банки и сопровождаться контрактными линиями ликвидности).
Шестое – введение консолидированного надзора и применение мер воздействия за несоблюдение пруденциальных требований (нормативов) на консолидированной основе, а также распространение риск-ориентированных подходов в надзоре.
Седьмое – это защита прав заемщиков, борьба с ростовщическим процентом через реализацию законодательно установленных ограничений полной стоимости кредита по потребительским кредитам.
Восьмое – улучшение риск-менеджмента в банках, в том числе разрешение использовать продвинутые подходы к оценке кредитного риска (IRB-подход в рамках Базеля II) начиная с 2015 года, а также вступление в силу требований к внутренним процедурам оценки достаточности капитала банков.
Девятое – введение дополнительных надзорных и регулятивных требований к системно значимым банкам для того, чтобы не возникало ощущение, что системно значимые банки находятся в более защищенной позиции.
Все конкретные действия перечислить невозможно. Добавлю, что, исходя из последнего опыта, мы также собираемся внедрять методы экспресс-оценки банков на наличие скрытых вкладов (с чем мы столкнулись в последнее время), а также шире применять практику профессиональной оценки нефинансовых активов и имущества банков.
В целом мы рассчитываем на перевод нашей надзорной практики на профилактику, но опыт надзора убеждает нас, что не только профилактика, но и терапия в лечении банков помогает не всегда, иногда требуется хирургическое вмешательство, которое позволяет купировать нарастание болезни.
Я остановилась в своем выступлении на этих двух вопросах (развитие денежно-кредитной политики, а также банковское регулирование и банковский надзор), наверное, потому, что по ним сейчас больше всего дискуссий, больше общественный резонанс. Тем не менее хотела бы сказать, что в целом банковский сектор развивается устойчиво и это можно увидеть в цифрах роста активов, роста кредитования нефинансового сектора. Достаточность капитала абсолютно адекватная. Банки действительно начинают вести политику более адекватной оценки рисков, что, на наш взгляд, очень важно в нынешних условиях, и в целом являются стрессоустойчивыми. Для нас ключевая задача – развернуть деятельность банков на финансирование потребностей экономики, связанных с настоящим моментом, с повышением доли инвестиционного кредитования, но для этого нам нужно создавать соответствующие макроэкономические условия.
Я надеюсь, что в течение ближайших двух дней будет возможность обсудить разнообразные вопросы, связанные с развитием банковской системы. В том числе мне кажется очень важным понять, в каком направлении развивается банковский бизнес, какие новые модели банковского бизнеса будут развиваться и в мире, и в России. Происходит внедрение новых технологий, развитие нашей платежной системы, которая имеет ключевое значение, и мы в этом убедились благодаря недавним событиям. Я надеюсь, что мы сможем обменяться мнениями в открытом режиме, обсудить все эти вопросы. И это обсуждение поможет также сформировать те предложения, которые повысят эффективность деятельности Банка России как регулятора, а в итоге наш банковский сектор станет более устойчивым, будет более динамично развиваться.
Спасибо большое за внимание. Успехов в работе конгресса!