Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 21 марта 2025 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение сохранить ключевую ставку на уровне 21% годовых.
Текущие темпы роста цен постепенно замедляются, и это во многом результат нашей жесткой денежно-кредитной политики. На снижение инфляции также повлияли улучшение настроений на рынках и укрепление рубля. Тем не менее ценовое давление остается высоким, а инфляционные ожидания — повышенными. Это означает, что нам требуется в течение длительного времени сохранять жесткие денежно-кредитные условия. Наши дальнейшие решения будут зависеть от того, достаточно ли скорости и устойчивости снижения инфляции для ее возвращения к 4% в 2026 году. Если они будут недостаточными, мы можем сделать дополнительный шаг по повышению ставки, хотя вероятность этого уменьшилась.
Перейду к аргументам сегодняшнего решения.
Первое. Инфляция остается высокой.
Она в значительной степени отражает сохраняющееся давление со стороны спроса. Прежде всего об этом можно судить по показателям ее устойчивой части. Базовая инфляция хотя и замедляется, но находится вблизи 10%.
При этом текущие темпы роста цен с начала года постепенно снижаются. И если услуги и продовольствие по-прежнему дорожают высокими темпами, то по непродовольственным товарам рост цен замедлился до умеренных значений. Причем это замедление в первую очередь затронуло сегмент товаров длительного пользования — машины, бытовую технику, мебель, — а цены на них наиболее чувствительны к нашей политике и динамике курса. Об эффектах денежно-кредитной политики может говорить снижение продаж этих товаров. Это следует из данных оперативных опросов предприятий. Компании отмечают рост складских запасов электроники и автомобилей. То есть ретейлеры рассчитывали на больший спрос, чем в итоге наблюдается.
Наряду с нашей политикой, на динамику цен повлияло и укрепление рубля. Дальнейшая ситуация на валютном рынке будет зависеть от фактического изменения внешних условий. Пока преждевременно делать выводы о масштабе влияния этого фактора на будущую динамику инфляции.
Инфляционные ожидания населения в марте продолжили снижаться и опустились до 12,9% — это минимальное значение с сентября прошлого года. Ускорилось снижение ценовых ожиданий предприятий. Вместе с тем уровни инфляционных ожиданий остаются повышенными, и это препятствует более ощутимому замедлению инфляции.
Второе. Экономика.
В начале года экономическая активность немного замедлилась по сравнению с концом прошлого года. Это соответствует нашему февральскому прогнозу.
При этом потребительская активность в январе оставалась высокой. Дополнительный импульс потреблению придал ускоренный рост зарплат в конце года. Он связан с тем, что некоторые компании из-за налоговых изменений выплатили бонусы раньше — в декабре прошлого года вместо первого квартала текущего. По этой причине более объективно оценить динамику зарплат можно будет лишь после получения данных второго квартала. Предварительная информация о потреблении в феврале и марте смешанная.
Есть предвестники более умеренного инвестиционного спроса. В частности, снижаются продажи грузового транспорта и сокращается спрос на стройматериалы. Продолжают поступать данные о том, что компании переносят сроки реализации инвестиционных проектов. При этом уже начатые проекты не останавливаются, в том числе благодаря накопленной прибыли прошлых лет. По итогам 2024 года финансовый результат компаний снизился. Но по историческим меркам объем прибыли достаточно высокий — как в целом по экономике, так и в большинстве секторов. И сегодня эта прибыль может быть источником финансирования инвестиционных проектов.
На рынке труда ситуация остается напряженной. В то же время появилось больше сигналов о снижении дефицита кадров. На это указывают оперативные опросы предприятий. Кроме того, количество резюме на одну вакансию продолжает расти.
Признаки умеренного замедления внутреннего спроса и постепенного снижения напряженности на рынке труда говорят о том, что экономика скорее идет по траектории мягкой посадки, без резких колебаний.
Третье. Денежно-кредитные условия.
Ценовые условия несколько смягчились, а неценовые — оставались жесткими. Кривые денежного рынка и ОФЗ сдвинулись вниз. На это повлияли ожидания участников рынка о возможном улучшении геополитической ситуации. Также произошло значительное снижение номинальных ставок во многих сегментах, но, учитывая одновременное снижение инфляционных ожиданий, реальные денежно-кредитные условия изменились не сильно.
Объемные показатели кредитования изменились более заметно. Причем как в рознице, так и в корпоративном сегменте. Наиболее выраженное замедление наблюдается в потребительских кредитах, прежде всего в необеспеченном сегменте. Корпоративное кредитование растет сдержанно, но динамика здесь была зашумлена повышенными бюджетными расходами в начале года. Полученные от бюджета средства многие компании направляют на погашение ранее взятых кредитов. В целом кредитование растет темпами, близкими к нижней границе нашего базового прогноза.
В последние месяцы темпы роста кредитования заметно ниже пиков прошлого года. Но это нельзя интерпретировать как продолжение ужесточения денежно-кредитных условий, поскольку на спрос влияет не только кредит, но и бюджет. Напомню, что результирующим индикатором, который характеризует совместное влияние кредита и бюджета, является денежная масса. В феврале темпы ее роста замедлились, но не так ощутимо, как кредитование, из-за сохраняющихся высоких расходов бюджета.
Несколько слов о бюджете. В январе и феврале расходы бюджета были повышенными. Согласно пояснениям Минфина, это обусловлено опережающим финансированием расходов и авансированием контрактов в начале года. При этом Минфин сохраняет намерение добиться нулевого структурного первичного дефицита по итогам 2025 года. Это предполагает постепенное замедление интенсивности исполнения расходов в последующие месяцы. Мы учитываем эти планы и исходим из того, что влияние бюджета в текущем году будет дезинфляционным.
Теперь — о внешних условиях.
В последние месяцы динамика экспорта была достаточно стабильной, а импорт замедлялся под влиянием жесткой денежно-кредитной политики. В результате сальдо торгового баланса возросло, что в том числе способствовало укреплению рубля. В целом привлекательность рублевых активов увеличивалась благодаря сохраняющимся высоким доходностям в рублях и переоценке рынком геополитических рисков. Однако пока преждевременно судить об устойчивости изменения внешних условий.
Перейду к рискам для нашего базового сценария.
Их баланс в целом не изменился — проинфляционные факторы преобладают. На первом месте по-прежнему риски со стороны рынка труда и инфляционных ожиданий. Среди дезинфляционных факторов стоит отметить риск более выраженного замедления кредитования.
Ключевой зоной неопределенности являются внешние условия. Их дальнейшее изменение может быть как проинфляционным, так и дезинфляционным. Проинфляционные факторы — это усиление протекционизма, а дезинфляционные — снижение геополитической напряженности и закрепление позитивных настроений на финансовых рынках.
В заключение — о наших будущих решениях.
Мы находимся в зоне повышенной неопределенности, связанной в том числе с внешними условиями. Мы видим, что на ожидания и настроения участников финансовых рынков влияет пересмотр их оценок в сторону возможного улучшения геополитической ситуации. Но наша политика строится на устойчивых тенденциях, фундаментальных факторах, твердых фактах и консервативном подходе к оценке рисков. Сохранять этот подход критически важно для уверенного возвращения инфляции к 4% в 2026 году вне зависимости от сценария развития внешних условий. По нашим оценкам, характер текущей инфляции требует длительного периода поддержания жестких денежно-кредитных условий. Если для возвращения инфляции к цели потребуется повышение ключевой ставки, мы будем готовы это сделать, хотя такая вероятность стала ниже.
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Обсуждались ли сегодня аргументы за снижение ставки, помимо других вариантов? И когда нам ждать начала цикла смягчения ДКП?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, понижение ставки сегодня не обсуждалось. И ожидать начала снижения ставки можно будет только после того, как мы будем уверены, что инфляция снижается устойчиво и с той скоростью, которая позволит нам вернуть инфляцию к 4% в 2026 году.
ВОПРОС (издание Fomag.ru.):
Складывается впечатление, если почитать аналитику и ваше решение, что ставка 21% создала все условия для того, чтобы инфляция в конечном счете пришла к таргету, и вы сказали, что к 2026 году таргет будет достигнут. И можно, если упрощенно, понимать, что ставка 21% может продлиться до 2026 года. Излишнее ли это упрощение? О чем тут стоит еще упомянуть либо действительно можно и так трактовать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Все зависит от того, как будет развиваться ситуация. Мы действительно видим снижение текущего инфляционного давления, но оно происходит под влиянием и устойчивых факторов, и каких-то разовых факторов. Нам надо будет убедиться, что инфляция устойчиво снижается.
Если реализуются проинфляционные риски, которые мы отмечаем, то может понадобиться и повышение ставки. Мы находимся в ситуации достаточной неопределенности.
Наше текущее видение, что жесткости денежно-кредитных условий достаточно, но, если понадобится, мы готовы повышать ставку. И наш прогноз средней ставки на этот год подразумевает оба варианта. Если ситуация так сложится, возможно снижение ставки, но возможно и повышение. Напомню, у нас диапазон по средней ставке –
ВОПРОС (проект Anna_finance):
Мы все очень радуемся, что рубль укрепляется. При этом у меня возникает такой вопрос: в отделениях коммерческих банков курс доллара очень сильно зачастую отличается от того курса, который устанавливает Центральный банк и определен на межбанковском рынке. Скажите, пожалуйста, Центральный банк планирует, может быть, установить какие-то максимальные лимиты на ту разницу курсов, которую устанавливают коммерческие банки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, у нас таких планов нет. И мы считаем, что лучше не вмешиваться в механизм формирования валютного курса банков. Это может привести к тому, что банкам будут невыгодны эти операции и они не будут удовлетворять клиентский спрос.
Хотела заметить, что курсы валют в обменниках всегда отличались от курса по межбанковским сделкам, на основе которых устанавливается официальный курс. И после прекращения в 2022 году оптовых поставок валютной наличности в нашу страну эти курсовые разницы действительно выросли.
И еще один момент, на который надо обратить внимание: вот эти спреды обычно растут в момент повышенной волатильности. Как только волатильность на рынках в целом снижается, то эти спреды тоже сужаются. И сужению спредов способствует конкуренция между банками.
Какие-то специальные меры принимать, вмешиваться в ценообразование и, по сути дела, регулировать цены мы не намерены.
ВОПРОС (РИА «Новости»):
Ставка сохраняется уже очень продолжительное время, но в последнее время мы заметили (и по данным ЦБ тоже), что банки начали снижать ставки по вкладам. Как вы считаете, с чем это связано? Потому что в декабре ставки, по данным ЦБ, средневзвешенные ставки по вкладам превышали 22,8%, а сейчас они превышают лишь 20%. Как вы считаете, с чем это связано?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Когда ставки по депозитам выше ключевой ставки – это в целом нестандартная ситуация. И сейчас мы скорее вернулись к такому нормальному соотношению депозитных ставок и ключевой ставки.
Ставки по депозитам выше ключевой в ноябре – декабре были в том числе потому, что банки ожидали дальнейшего ужесточения денежно- кредитной политики Центрального банка, дальнейшего повышения ключевой ставки. Еще одним фактором было ужесточение нашего банковского регулирования. Но после того как ожидания участников рынка по ключевой ставке изменились, мы видим, что эти спреды уменьшились. И также это уменьшение произошло потому, что мы откорректировали график соблюдения нормативов ликвидности для банков (у них была потребность в этой ликвидности).
Поэтому мы считаем, что сейчас ситуация более-менее в норме, что называется.
ВОПРОС (газета «Советская Чувашия», Чебоксары):
Скажите, пожалуйста, как Центральный банк координирует свою политику по ключевой ставке с действиями Правительства в части поддержки экономического роста?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Центральный банк принимает решения по ключевой ставке независимо, самостоятельно, но и Центральный банк, и Правительство – мы вместе работаем для того, чтобы экономика устойчиво развивалась, благосостояние людей росло. И, конечно, мы в постоянном контакте с Правительством: обмениваемся информацией, обмениваемся прогнозами. Но у нас свои задачи и инструменты, и решения мы принимаем независимо, как я уже сказала.
Для реализации целей национального развития у Правительства есть инструментарий: это и регулятивные меры – например, снижение административных барьеров, структурные меры. Но и мощный инструмент – бюджет. Через бюджетные стимулы Правительство поддерживает важные отрасли, важные предприятия, принимает решения по повышению производительности труда. И вы видите, что использование этого инструментария усилилось.
Денежно-кредитная политика, которую проводит Центральный банк, направлена на спрос. И наша задача – отрегулировать спрос таким образом, чтобы он соответствовал тому, как растут производственные возможности экономики, чтобы он не выливался в ускоренный рост цен.
Мы видим, что сейчас спрос оторвался от возможностей предложения, и нам надо его немного притормозить, чтобы предложение товаров и услуг догнало этот спрос, чтобы они дальше росли устойчиво, сбалансированно и чтобы это не выливалось в разгон инфляции.
И, говоря о координации с Правительством, важно упомянуть, что на этот год запланировано снижение дефицита бюджета и более сдержанный подход к льготным программам. И, на наш взгляд, это поможет сдержать спрос и поможет сдержать инфляцию.
ВОПРОС («Российская газета»):
Банк России традиционно уделяет большое внимание инфляционным ожиданиям населения и предприятий. Скажите, пожалуйста, можно ли заякорить инфляционные ожидания людей на цели Центробанка 4% в год после такой сильной волатильности рубля, которую мы наблюдали в последние месяцы?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Конечно, валютный курс влияет на инфляционные ожидания, это важный фактор. Но инфляционные ожидания не следуют автоматически за валютным курсом. Есть и другие факторы: люди обращают внимание на реальные ценники в магазинах, на текущую инфляцию, есть товары-маркеры, о которых мы говорили не раз, на которые обращают внимание люди, формируя свои представления о том, какой будет рост цен.
И мы видим, конечно, что волатильность курса, к сожалению, сейчас выше, чем в 2022 году, в том числе в силу санкционных ограничений. И, конечно, если говорить даже не о динамике курса, а о волатильности, это не тот фактор, который бы способствовал снижению инфляционных ожиданий.
Но что я хочу подчеркнуть? Чем ниже инфляция, тем стабильнее курс. Поэтому, когда мы добьемся устойчиво низкой инфляции, это будет работать и на стабилизацию валютного курса.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Вы, конечно, правы, что значительная волатильность курса осложняет стабилизацию инфляционных ожиданий, но я хочу обратить внимание, что если посмотреть на динамику курса не через призму
И поэтому говорить о том, что произошло какое-то систематическое ослабление или укрепление рубля, вообще преждевременно. Значительные колебания валютного курса связаны с очень изменчивыми внешними условиями, но с этими значительными колебаниями он на самом деле сравнительно стабилен.
ВОПРОС (газета «Коммерсантъ»):
Вы говорили про влияние бюджетного канала и опережающего авансирования и финансирования госконтрактов на рост М2 (денежной массы. – Ред.). Насколько это значимый фактор сейчас для ЦБ и обсуждает ли ЦБ с Правительством возможности ограничения этого опережающего финансирования? А также когда этот эффект начнет уходить? Если про спрос вы говорите о II квартале, то применительно к бюджету когда это будет?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Здесь есть, скажем так, разные аспекты этого влияния. Если брать в краткосрочной перспективе, такое смещение бюджетных расходов, их ускоренное финансирование может внести дополнительный положительный вклад в инфляцию. Это если говорить о краткосрочном эффекте.
Но если говорить о среднесрочной траектории инфляции, то более важным для нас является не то, как внутри года осуществляются расходы, а будет ли исполнен, как планировалось, бюджет, останутся ли общий и структурный дефициты бюджета в тех объемах, в которых они запланированы. Потому что мы в своих прогнозах и в прогнозе инфляции исходим из того, что в этом году бюджет будет иметь дезинфляционное влияние, потому что сокращается структурный дефицит.
Поэтому обсуждать с Правительством отказ от опережающего финансирования, мы считаем, не стоит. Тем более, наверное, это нужно для того, чтобы поддержать развитие определенных предприятий и так далее.
И надо учитывать при этом, что все-таки спрос в экономике начинает формироваться не тогда, когда выделяются конкретные деньги, а когда заключаются госконтракты и компании получают право тратить эти деньги. Они могут взять кредит, понимая, что бюджет выплатит им эти средства. Но спрос возникает тогда, когда они начинают реализовывать госконтракты. Тем не менее мы учитываем и эти краткосрочные эффекты.
Но еще раз: для нас очень важно, что Минфин сохраняет приверженность своей целевой установке привести структурный первичный дефицит к нулю по итогам этого года.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Оборотной стороной авансирования бюджетных расходов является, как вы в своем вопросе и предполагаете, меньшая потребность этих компаний привлекать кредит.
Поэтому на совокупный спрос на самом деле это не влияет, потому что он определяется общими бюджетными расходами и планами компаний на покупку товаров и услуг в рамках госзаказа. А с точки зрения монетарных агрегатов это авансирование расходов является оборотной стороной более медленного роста корпоративного кредита. Поэтому в первом приближении это действительно не влияет на прогноз инфляции.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Недавно вышло распоряжение Президента о разрешении американскому хедж-фонду выкупить акции некоторых российских компаний. К сожалению, никаких комментариев от властей по этому поводу не было. Почему после нескольких лет препятствий именно сейчас Россия дала возможность иностранным фондам из недружественных стран продать российские ценные бумаги? И о какой сумме идет речь? И вообще вы сейчас наблюдаете приток интереса нерезидентов к российскому рынку?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается конкретных сделок и параметров, мы это не комментируем. Решения по ним принимаются Президентом исходя из финансовой, экономической целесообразности.
Что касается интереса нерезидентов к российским активам, у нас нет сейчас достоверных данных, на которые мы могли бы опираться и которые показывали бы проявление этого интереса. Хотя, вы видите, эта тема обсуждается достаточно широко. И, конечно, есть объективные причины для такого интереса: дифференциал ставок, разница доходности при инвестировании в российские активы и за рубежом. Но, безусловно, реализации этого интереса мешают ограничения на движение капитала, санкции. Мы эту ситуацию будем мониторить по мере того, как будут появляться какие-то данные.
ВОПРОС (НТВ «Деловые новости»):
Я заметила, что чем дольше держится высокая ключевая ставка, тем больше появляется мемов, шуток на эту тему, пародий на вас. Вот последняя – как вы приходите на встречу одноклассников, например. Как Центробанк и лично вы относитесь к такому: положительно, как к своеобразному просвещению в области денежно-кредитной политики, или отрицательно, потому что здесь уже не до шуток?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
До шуток – почти всегда, наверное. Я нормально отношусь к этому, особенно когда шутки смешные. Да, абсолютно нормально.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Насколько устойчивы наблюдающиеся сейчас тенденции в кредитовании? Этот фактор вас уже так сильно не беспокоит, как раньше? И вы раньше, конечно, говорили, что макропру – это все не про кредитование, а больше про стабильность и капитал. Многие банки сейчас говорят о том, что им будет сложно соблюдать, поддерживать достаточность капитала в этом году. Не рассматриваете ли вы сейчас возможность смягчения некоторых надбавок? Может быть, думаете уже о том, чтобы не повышать антициклическую надбавку в июле?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается устойчивости тех тенденций в кредитовании, которые мы видим, основное замедление у нас в розничном сегменте, и оно происходит уже с ноября прошлого года, если я не ошибаюсь. Там тенденция достаточно устойчивая.
Что касается корпоративного кредитования, я уже об этом говорила, мы видим, что темпы стали гораздо более умеренными, чем те очень высокие темпы, которые были в прошлом году, но данные очень сильно зашумлены – до сих пор зашумлены опережающим авансированием из бюджета.
Поэтому об устойчивости тенденций в корпоративном кредитовании более или менее уверенно мы сможем говорить только на данных II квартала.
Что касается достаточности капитала, макропруденциальных надбавок, мы действительно применяем макропруденциальное регулирование для того, чтобы, с одной стороны, не накапливались риски в банках, дестимулируя через лимиты и надбавки выдачи рискованных кредитов.
Второе: когда применяются надбавки, а не лимиты, формируется дополнительный буфер капитала. Какого-то системного снижения этих надбавок мы не предусматриваем. Даже если темпы роста кредитования будут более низкие, тогда надо будет принимать решения по ключевой ставке, а не по макронадбавкам, потому что они для другого.
Что касается антициклической надбавки, будем мониторить ситуацию. Пока планов изменить наши планы нет. Тем более мы считаем, что такая антициклическая надбавка и в спокойные времена, не только когда «перегретый» кредитный спрос, должна быть положительной, то есть должно быть накопление буферов капитала.
ВОПРОС (канал «Деньги не спят»):
Вы отметили, что наблюдается большой спрос на гособлигации. Мы видим это в росте индекса, а участники рынка тоже отмечают, что нерезиденты интересуются активно нашим российским фондовым рынком. И в последнем обзоре финансовых рынков мы видим, что нерезиденты участвуют уже в аукционах Минфина по гособлигациям. Однако если предположить, что такое позитивное мнение по поводу урегулирования геополитических рисков преждевременно и может быть некая апатия, разочарование нерезидентов, то могут ли быть здесь риски в виде распродаж со стороны нерезидентов? И что в конечном итоге это будет выливаться в коррекции на рынке госдолга России?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В данный момент мы не видим таких рисков. Если этот интерес есть, пока он не выражается в каких-то больших масштабах, на наш взгляд. Хотя данных нет. И не видим, в принципе, рисков для финансовой стабильности в растущем спросе на гособлигации, потому что этот спрос на первичном рынке и на вторичных биржевых торгах предъявляет широкий круг участников – это и банки, и институциональные, и частные инвесторы.
И интерес обусловлен не только ожиданиями по геополитике, но и появлением первых признаков замедления инфляции, инфляционных ожиданий. Какая-то коррекция, конечно, возможна, но больших рисков мы здесь не видим.
ВОПРОС (YouTube-канал «Елаховский»):
В сегодняшнем пресс-релизе написано, что отклонение российской экономики вверх от траектории сбалансированного роста остается значительным. А можно узнать степень этого отклонения в процентах? Как вообще, по оценкам Банка России, выглядит траектория сбалансированного роста экономики? Как далеко мы отклонились от этого на текущий момент? Сохраняется ли тот самый разрыв выпуска, о котором вы много раз говорили? Сколько он в процентах ВВП составляет и как будет меняться в течение ближайшего года? Может быть, вы планируете как-то системно делиться этими оценками?
И второй вопрос. Допускаете ли вы проведение внеочередного, может быть, экстренного заседания по ставке, если будет значительный прогресс в переговорах по Украине и будет подписано устраивающее всех соглашение? Если допустить теоретическую возможность такого экстренного заседания, то на сколько на нем вы могли бы снизить ставку?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По первому вопросу, по разрыву выпуска: мы неоднократно говорили, что его достаточно сложно померить, и мы таких оценок не публикуем. Для нас индикатором разрыва выпуска и его динамики является динамика инфляции, которая и характеризует перегрев или охлаждение. Инфляция выше нашей цели, и это свидетельство, индикатор того, что разрыв сохраняется. Но так как текущие инфляционные ожидания снижаются, это может свидетельствовать о том, что постепенно снижается разрыв выпуска.
Что касается внеочередных заседаний, они на то и внеочередные, что их никто заранее не анонсирует. И, наверное, добавить к этому нечего. Каких-то предпосылок в ближайшее время для внеочередного заседания не видим.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Все решения, которые можно принять на основании информации, доступной на сегодня, на сегодняшнем заседании были приняты.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
США заявляют о том, что близки к снятию санкций с России. Как вы полагаете, как это может повлиять на разморозку российских активов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
На эту тему, мне кажется, рассуждать преждевременно. Каких-то конкретных действий и обсуждений на эту тему я не знаю.
ВОПРОС (издание РБК):
18 марта, когда был разговор Владимира Путина и Дональда Трампа, мы обратили внимание на то, что на российском фондовом рынке, на рынке акций в вечернюю сессию было два довольно сильных скачка: сначала индекс сильно опустился, потом также быстро отскочил. ЦБ следил ли за этой ситуацией, видит ли необходимость проанализировать ее на какие-то манипуляции, инсайдерскую торговлю и прочие недобросовестные практики? И вообще, в текущих условиях, в текущем новостном фоне не видите ли вы рисков на менее ликвидных торговых сессиях утром, вечером и, соответственно, в выходные?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Рисков не видим, ситуацию постоянно мониторим.
Что касается первой части вопроса, мы анализируем ситуацию. Если будут выявлены факты недобросовестного поведения, мы примем меры, у нас есть инструментарий. Но мы не подтверждаем, например, что продажи были сделаны одним участником.
Наличие так называемой свечи на графике биржевых торгов говорит о ценовых колебаниях, при этом не свидетельствует о том, что продажи совершал один участник. В данном случае это было множество разных продаж на рынке. Поэтому продолжаем анализировать ситуацию.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Скажите, пожалуйста, какие варианты решения о ставке вы сегодня обсуждали? И дополнительный вопрос: как вы считаете, укрепление рубля является риском для федерального бюджета?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Обычно про варианты решения задают одним из первых вопрос. Видимо, в этот раз ответ для вас был во многом очевидным. Мы обсуждали только сохранение ставки, но мы достаточно долго обсуждали, какой может быть сигнал по решению.
Что касается влияния укрепления курса. Во-первых, для того чтобы курс на что-то влиял значимо, это должна быть устойчивая тенденция. Пока говорить об устойчивости тенденции в валютном курсе преждевременно.
Что касается бюджета, это, наверное, все-таки Минфин оценивает. Там надо смотреть совокупные эффекты и по доходам, и по расходам, потому что по сути укрепление рубля при прочих равных – это дезинфляционный фактор.
Если будет устойчивое укрепление рубля, при прочих равных это может означать и смягчение денежно-кредитной политики, сокращение процентных расходов для бюджета. Поэтому для бюджета, мне кажется, надо анализировать разные каналы влияния.
Мы со своей стороны, как Центральный банк, прежде всего анализируем влияние динамики валютного курса на инфляцию. Я уже сказала, что если это устойчивое укрепление курса, то это дезинфляционный фактор, но пока об этом говорить преждевременно.
ВОПРОС (издание «Курская правда», Курск):
В СМИ проходит информация о том, что многие зарубежные бренды планируют вернуться на российский рынок. Скорее всего, это повлияет на предложение товаров и услуг, и проинфляционное влияние спроса снизится. Вопрос такой: учитывал ли Банк России этот фактор при принятии решения по ключевой ставке? Если да, то можно ли будет считать его одним из условий смягчения денежно-кредитной политики?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, этот фактор мы не учитывали, потому что это пока только гипотетическая возможность. Но действительно системное устойчивое улучшение условий внешней торговли, снижение издержек на получение импорта, к которому могло бы привести гипотетическое возвращение брендов, оно дезинфляционное, но только при условии – и я бы хотела здесь сделать важную оговорку, – что расширяется не только импорт, но и экспорт. Иначе, если вырастет только импорт, а экспорт останется тем же самым, это будет приводить к ослаблению курса рубля, а это снова будет фактором роста цен.
И еще раз повторю, описанный вами сценарий мы рассматриваем пока как гипотетическую возможность, а в наших прогнозных сценариях мы исходим из сохранения санкционного давления на текущем уровне. Когда появятся веские основания, мы готовы будем уточнить и наш прогноз, и в том числе прогнозную траекторию ключевой ставки.
ВОПРОС (проект InvestFuture):
Недавно стало известно, что Банк России поддержал возможность торговать криптовалютой, но только для суперквалифицированных инвесторов. И вот интересно, с чем связано такое изменение позиции регулятора? И как вы сейчас относитесь к тому, что у обычных физлиц есть доступ к торговле криптовалютой на иностранных площадках?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, в целом отношение к криптовалютам у нас несильно изменилось. Мы считаем, что это очень волатильные инструменты и часто используются для проведения непрозрачных операций, но считаем, что пришло время действительно двигаться, делать еще шаг в выстраивании регуляторной среды для того, чтобы дать возможность особо квалифицированным инвесторам осуществлять инвестиции в криптовалюты на российском рынке.
Но почему именно особо квалифицированным инвесторам? Потому что считаем, что эти инвестиции связаны с повышенными рисками, и предлагаем делать это в рамках эксперимента, который позволит сформировать стандарты, повысить прозрачность и в том числе оценить допуск квалифицированных инвесторов – нужно ли здесь что-то менять в рамках экспериментального режима.
Мы при этом остаемся при старой позиции, что нельзя допускать криптовалюту в качестве платежного средства, поэтому одновременно предлагаем ввести запрет на расчеты в криптовалюте между резидентами вне экспериментального правового режима. Не только ввести запрет, но и установить ответственность за нарушение этого запрета.
ВОПРОС (телеграм-канал Economical):
Для начала хотелось бы отметить, что наблюдение Алексея Борисовича сработало: в этом месяце цены на цветы пришли в норму 15 марта.
Мой вопрос следующий. Вы сегодня говорили о том, что в базовом сценарии экономика России будет скорее ближе к мягкой посадке, так называемой soft landing. А не могли бы вы, пожалуйста, описать дизайн этой мягкой посадки? Это что, низкая инфляция, победа жесткой ДКП и при этом промышленность не ушла в кризис, а безработица не стала расти?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Это действительно значимое снижение инфляции к нашей цели 4% в 2026 году при сохранении положительных темпов роста. Напомню, что мы в этом году ожидаем темп роста ВВП
ВОПРОС (газета «Московский комсомолец»):
Вы сегодня уже говорили о том, что в вашем базовом сценарии сохраняется санкционное давление. Но в связи с потеплением российско-американских отношений уже вовсю говорят, в том числе на высшем уровне, о возможном снятии санкций в их американской части. В этой связи обсуждается возможная отмена санкций против МосБиржи, запуск торгов долларом в ближайшие полгода, 9 месяцев или год, и даже возвращение Visa и Mastercard. Рассматривает ли подобные сценарии ЦБ на таком более длительном периоде? И если все это будет реализовано, то как это согласуется, как это отразится на финансовой системе в связи с взятым ранее курсом на дедолларизацию российской экономики?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я, наверное, повторю то, о чем я сказала: этот сценарий как сценарий, который мы учитываем при принятии решений, мы готовы рассматривать только в том случае, если появится уже реализация этого сценария, твердая уверенность в этом, то есть это будет не гипотетически, а фундаментально.
И с точки зрения, как это может сказаться на финансовой сфере, на финансовой системе: если это реализуется, это будет дезинфляционным фактором.
Что касается нашей политики по дедолларизации. Мы ее начали еще до того, как были приняты все эти санкции, потому что считаем, что в целом валютный риск на финансовую систему должен быть снижен, и для банковской системы мы это начинали.
Что касается международных платежных систем. Мы не против конкуренции с международными платежными системами, но это тоже наш стратегический курс, который мы взяли уже много лет назад, на выстраивание собственной конкурентоспособной национальной платежной инфраструктуры, и от этого мы не собираемся отходить.
ВОПРОС (журнал «Вестник», Ростов-на-Дону):
У меня вопрос по поводу стандарта защиты прав и законных интересов ипотечных заемщиков, который начал действовать в этом году. Безусловно, это очень важный и нужный документ с точки зрения того, чтобы более прозрачными стали ипотечные займы, но некоторые эксперты выражают опасения того, что это может снизить доступность жилья, а значит, привести к еще большему охлаждению на рынке недвижимости. Насколько высоки такие риски, по мнению Центробанка? Планируется ли в дальнейшем данный ипотечный стандарт сделать обязательным, перевести его из разряда рекомендательных в разряд обязательных?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Этот стандарт, на наш взгляд, очень важный. Мы его долго прорабатывали с участниками рынка. И в качестве одного из важных элементов стандарт запрещает комиссии, которые застройщик платит банку, а сам включает их в цену недвижимости. Это снижает прозрачность, дезориентирует покупателя, и человек покупает жилье по завышенной цене.
По нашим оценкам, на такие схемы сейчас приходится где-то
Сейчас на первичке 90% ипотеки выдается в рамках госпрограмм, по которым ставка и так низкая. Мы понимаем, что застройщики и банки могут стимулировать продажи, прибегая к разного рода схемам, но мы против того, чтобы легализовывать эти схемы или отодвигать внедрение ипотечного стандарта. Почему? Потому что мы принципиально против того, чтобы поддерживать спрос на жилье, ипотечный спрос за счет снижения защиты прав и ущемления интересов заемщика. На наш взгляд, это неприемлемо.
Мы уже не раз говорили: представьте, что человеку придется продавать квартиру, которую он купил по завышенной цене, и денег от продажи квартиры может не хватить на то, чтобы закрыть долг по ипотеке. Человек будет и должен банку, и без квартиры.
Отвечая на вторую часть вопроса, хочу сказать: стандарт уже обязателен для банков. Другое дело, что санкции за нарушение этого стандарта пока не могут применяться. Так называемый надзорный стандарт, который включает санкции, начнет действовать с 1 апреля. И сами санкции могут показаться мягкими, потому что речь идет о том, что будет публиковаться имя банка-нарушителя на сайте. Это будет, конечно, сигнал для покупателей. Но если нарушения будут системными и мы увидим, что эти санкции не срабатывают, мы будем дорабатывать, ужесточать регулирование.
И мы уже заявляли о том, что хотим ввести такой продукт стандартной ипотеки, который будет прозрачен для людей: с фиксированной ставкой и понятным графиком платежей. И по всем ипотечным кредитам, которые не будут отвечать этому стандарту, мы готовы будем предъявить более высокие требования к банкам по риск-весам, по резервам для того, чтобы стимулировать их рублем выдавать только стандартные прозрачные продукты. Но будем следить за ситуацией, особенно после того, как заработает вот этот надзорный стандарт.
ВОПРОС (проект Bitkogan):
Скажите, пожалуйста, если к следующему заседанию, предположим, курс рубля останется крепким, обоснованным ли будет оценивать укрепление как устойчивое явление?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Само по себе то, что рубль останется крепким, наверное, не позволит нам сказать, что это точно устойчивая тенденция. Для того чтобы оценить тенденцию в валютном курсе как устойчивую, нужно будет убедиться, что изменение внешних условий, которое привело к тому, что курс остается крепким, устойчивое.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Для того чтобы говорить, что внешние условия фактически изменились, они должны измениться. Пока что рынок отражает ожидания их будущего изменения.
ВОПРОС («Независимая газета»):
Вопрос такой: со стороны бизнеса сейчас все чаще можно услышать рассуждения, что высокая ключевая ставка действительно угнетает инфляцию спроса. Однако одновременно с этим, как утверждает бизнес, высокая ключевая ставка провоцирует инфляцию со стороны предложения, инфляцию издержек процентных, кредитных. Скажите, пожалуйста, можно ли сейчас все-таки как-то в цифрах оценить, сколько от инфляции высокая ключевая ставка отнимает благодаря угнетению спроса, а сколько прибавляет из-за вот этих процентных издержек? Как выглядит в цифрах эта пропорция?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, бизнес об этом достаточно часто говорит. И, понимаете, такие подсчеты простые можно было бы предъявить, если бы любая компания могла бы легко переносить в цены свои издержки, в том числе процентные платежи, но не только процентные платежи. И тогда мы могли бы сказать, что вот эта часть роста цены – от процентных платежей, но этого в жизни практически нет.
Наверное, из такого предположения, что компания может перенести в цену любой рост процентных платежей, исходят те, кто утверждает, что высокие процентные ставки ускоряют инфляцию, но это не совсем так. Компании не могут автоматически переносить любые издержки в цены. Они могут их переносить только в той степени, в какой это позволяет спрос.
Для различных товаров и услуг этот перенос может сильно различаться. Например, товары, которые человек употребляет каждый день, там, наверное, не такая большая эластичность спроса по цене. Но многое зависит еще от конкуренции, то есть те, кто может себе позволить снижать цены, могут позволить увеличивать свою долю на рынке, и тоже необязательно переносить все издержки в цены.
Поэтому перенос процентных издержек в цены далеко не полный. И, наверное, об этом красноречиво говорит тот факт, что тот же самый бизнес говорит ровно противоположное: что из-за высоких ставок у них снижаются прибыль и свободный денежный поток. Если бы они спокойно все перекладывали в цены, разгоняли инфляцию, то не было бы жалоб, что в связи с этим снижается денежный поток, снижается прибыль. И на самом деле разделить эти два эффекта практически невозможно. Мы в наших модельных расчетах, в прогнозных расчетах, конечно, смотрим канал издержек, но смотрим интегральное влияние, совокупное влияние таких процентных расходов на динамику цен.
И что еще хотела бы сказать? Что канал спроса гораздо сильнее канала издержек, и поэтому общий эффект от повышения ставок на инфляцию – это снижение инфляции, конечно, с присущими лагами.
Зная, что этот вопрос постоянно обсуждается, мы делали исследования на финансовой отчетности компаний о роли процентных издержек для их бизнеса, для себестоимости, но эти данные были до 2023 года. Понятно, 2024 год – это год уже более высоких ставок. Мы получим данные и обновим эту оценку. Думаю, что к лету мы это сделаем.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Немного продолжая тему про бизнес: видите ли вы замедление именно инвестиционной активности бизнеса и снижение рентабельности их бизнеса на фоне того, что они очень переживали за то, что у них чуть ли не остановится производство и они не смогут развивать свои проекты?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Есть данные по инвестициям, которые носят несколько запаздывающий характер, и есть инвестиционные планы. То, что мы видим по предварительным данным, инвестиционная активность в I квартале где-то на уровне IV квартала, поэтому ни о каком падении инвестиционной активности говорить не стоит.
Понятно, что компании прежде всего завершают начатые инвестиционные программы. Мы это видим, они практически все завершают. Есть сдвижка инвестиционных планов, на наш взгляд, она будет происходить.
Тем не менее инвестиционная активность останется относительно высокой. Почему? Потому что все-таки основной ресурс для финансирования инвестиций – так было, так есть и так, видимо, будет – это собственные средства компаний.
Кредиты занимают гораздо меньшую долю в источниках финансирования инвестиций, а финансовый результат или прибыль компаний была достаточно большая в предыдущие годы. И даже в прошлом году, несмотря на некоторое снижение прибыли, она высокая по историческим меркам.
Поэтому собственные источники финансирования инвестиций есть. И мы также ориентируем компании, об этом все время говорим, что надо выходить более активно на рынок капитала и привлекать не только долговое финансирование со стороны банков, но долговое финансирование небанковских организаций и долевое финансирование.
ВОПРОС (агентство бизнес-новостей, Санкт-Петербург):
Вопрос такой: часть российских компаний отложили планы на проведение IPO, и причиной в том числе указывали высокую ключевую ставку. Когда, по вашему мнению, они смогут вернуться к этим планам? И в целом когда можно ждать возвращения бума IPO на рынке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, эмитенты заинтересованы продавать свои акции, когда рынок на подъеме. Сейчас рынок акций растет, кстати, но всю вторую половину прошлого года он, напротив, снижался. Это сдерживало потенциальных эмитентов выходить на рынок. И, конечно, повышение ключевой ставки тоже снижает интерес к IPO, мы это прекрасно понимаем. Но этот период, на наш взгляд, временный.
И обращу внимание, что до повышения ключевой ставки – некоторые называют это бумом IPO – действительно было большое количество IPO, но, например, крупные компании на IPO выходили редко.
И для рынка капитала, для его развития, для масштабности долгосрочных инвестиций важны другие факторы – помимо ключевой ставки, это изменение корпоративного управления (компания, которая хочет выйти на рынок, должна быть к этому готова), это и защита прав собственности, и прав добросовестных инвесторов. Все это влияет на готовность компаний выходить на рынок и готовность инвесторов инвестировать в их бумаги.
Мы знаем, что и в Правительстве сейчас обсуждается выход госкомпаний на рынок, мы это приветствуем. Действительно, нужно придать импульс развитию этого рынка, и для этого нужно, чтобы крупные эмитенты выходили на рынок.
ВОПРОС (проект Market Power):
Как Банк России оценивает неоднородность деловой активности между частным сектором и предприятиями, у которых есть доступ к госконтрактам и льготному финансированию? Она сохраняется, увеличивается или все же снижается?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Различия скорее увеличиваются, и в принципе деловая активность различается прежде всего по секторам. Сейчас период структурной трансформации экономики: у нас одни отрасли получили очень большой импульс для развития – прежде всего отрасли, в которых происходит импортозамещение, где освобождались ниши после ухода иностранных компаний. В других отраслях возможны и замедления.
Если говорить о роли льготного финансирования, большого объема госконтрактов, конечно, эти механизмы дают фору отраслям, компаниям, которые их получают. Мне кажется, это очевидно. И здесь, на наш взгляд, важны две вещи.
Первое: чтобы эта господдержка, программы льготного финансирования не приводили к перегреву, как это было, например, на рынке жилья в период безадресной льготной ипотеки.
И второе: это, конечно, выбор приоритетов господдержки для Правительства. Понятно, что структурную трансформацию таких масштабов без господдержки осуществить достаточно сложно. Но важно, чтобы эта господдержка была прежде всего в секторах, которые дают прирост потенциала экономики – то, что называется экономика предложения. И если будет экономика предложения и потенциал экономики будет расти быстрее, то это будет при прочих разных означать и снижение инфляционного давления.
ВОПРОС (проект PRO.FINANSY):
Вопрос про семейную ипотеку. Банки до сих пор продолжают иногда недобросовестно вести себя по отношению к клиентам, которые пришли именно за семейной ипотекой: например, повышают цену недвижимости, вводят комиссии дополнительные. Центральный банк неоднократно заявлял о том, что стремится регулировать рынок ипотечного кредитования. Подскажите, пожалуйста, будут ли как-то регулироваться именно вот такие проблемы у заемщиков? И когда можно ждать каких-то новых мер?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Сейчас эта тема платежей не регулируется в ипотечном стандарте, это действительно так. И чтобы снизить распространение этих схем с такого типа комиссиями, мы прорабатываем с Комитетом по стандартам возможные дополнительные ограничения в ипотечный стандарт.
Но на что я хотела бы обратить внимание: ипотечный стандарт мы очень долго обсуждали с участниками рынка. На мой взгляд, здесь есть и возможность более быстрых решений.
Сейчас правила льготных ипотечных программ не запрещают взимание комиссий, и мы планируем обсудить с Минфином правило, по которому льготная ипотека должна распространяться только на стандартные кредиты, и в том числе кредиты, которые не подразумевают такие комиссии. Мне кажется, это могло бы дать более быстрое решение.
ВОПРОС (журнал «Эксперт»):
США, похоже, уже близки к тому, чтобы законодательно принять открытие госрезерва в криптовалюте, и похожие инициативы ранее звучали в других странах, например, в Польше, Бразилии и Японии. Скажите, пожалуйста, как Банк России относится к этому тренду? И может ли при каких-то обстоятельствах криптовалютный резерв потребоваться России?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мне кажется, отношение к резервам у страны, которая сама эмитирует резервную валюту, и у других стран несколько различное. Для нас очень важны такие качества резервной валюты, как ликвидность, минимальная подверженность кредитным, рыночным рискам, чтобы в кризис можно было оперативно использовать эту валюту в больших объемах без существенной потери стоимости.
И поэтому обстоятельств, при которых криптовалюта может попасть в наши резервы, я пока не вижу.
ВОПРОС (издание Frank Media):
В сегодняшнем релизе ЦБ дал сигнал в формулировке «рассмотрит возможность повышения ставки, если динамика дезинфляции будет недостаточной». Что это значит? Это меняет ли как-то сигнал или он остается прежним, умеренно жестким? И какие еще варианты сигнала ЦБ рассматривал?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы рассматривали два варианта сигнала: нейтральный и умеренно жесткий. Мы действительно поменяли несколько формулировку, чтобы более точно отразить наше видение, что мы будем рассматривать повышение ставки в том случае, если дезинфляция будет идти не теми темпами и не так устойчиво, как мы хотели.
Раньше мы давали сигнал, что на ближайших заседаниях рассмотрим целесообразность. Здесь мы ее обусловили.
ВОПРОС (газета «Известия»):
Рассматривает ли Центробанк возможность точечного ужесточения денежно-кредитных условий с помощью макропруденциальной политики в начале цикла снижения ключевой ставки? Иными словами, допускается ли на заседаниях возможность снизить ставку раньше, но ужесточать МПЛ или надбавки к риск-весу?
И второй вопрос. Много сейчас было разговоров про влияние геополитики на курс рубля. Скажите, пожалуйста, как именно вы учитываете геополитический фактор и соответствующую новостную повестку в своих сценариях? Делается ли это вообще или политика ЦБ полностью не зависит от оценки перспектив деэскалации и зависит исключительно от фактов и итогов деэскалации?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается рассмотрения на заседании по ключевой ставке возможности применения макропруденциальных мер, категорически нет. Мы категорически разделяем эти инструменты. У нас все макропруденциальные меры – надбавки, лимиты – направлены на то, чтобы сдержать накопление рисков финансовых институтов и рисков заемщиков.
Да, эти меры могут иметь влияние и имеют влияние на темпы роста кредитования, и мы это учитываем при принятии решения по денежно-кредитной политике как факт, как мы учитываем динамику инфляционных ожиданий, как мы учитываем динамику текущей инфляции. Но специально каким-то образом подгонять макропруденциальные меры для того, чтобы в какой-то мере компенсировать необходимые решения по ключевой ставке, – категорически нет. На наш взгляд, нельзя смешивать эти инструменты. Нельзя смешивать цели их применения. Макропруденциальные меры – это не меры денежно-кредитной политики.
Что касается геополитики, безусловно, мы учитываем все внешние факторы: и геополитику, и то, как развивается мировая экономика. В мировой экономике сейчас тоже происходят серьезные изменения с ростом протекционизма, причем это не только намерения, но мы уже это видим по факту, и мы учитываем это влияние.
Мы учитываем, и раньше так было, и сейчас будем учитывать, изменение геополитики как фактор, который оказывает влияние на наши решения, если это действительно будет факт, если это будет устойчиво и мы будем понимать, что есть устойчивое влияние на наши решения.
И почему это еще для нас очень важно? Потому что мы должны обеспечить снижение инфляции до нашей цели в любом сценарии, в том числе в том сценарии, когда сохраняется статус-кво по геополитике. И денежно-кредитная политика, которая нацелена на это, заведомо достигнет низкой инфляции в более благоприятном сценарии – мы это учитываем. Но мы должны достичь нашей цели и в менее благоприятном сценарии и поэтому принимаем решения исходя из этого сценария, пока иной сценарий не стал базовым. Он не стал у нас базовым. Я сказала, что в базовом сценарии у нас уровень санкций сохраняется.
ВОПРОС (проект Furydrops):
Вы отмечаете, что инфляционные ожидания населения и фирм, предприятий снизились, а потом пишете об аналитиках, которые несколько увеличили свои ожидания по инфляции на 2026 год. Как вы считаете, не является ли подобный пересмотр результатом опоры на прогноз именно Банка России, который вышел, как известно, в феврале?
И второй вопрос методологический. Насколько целесообразным Банк России считает переход на ценовой индекс, который предполагает динамические веса, а не так, как это реализовано в настоящий момент времени, когда веса в течение года являются статическими? По примеру Федеральной резервной системы.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Во-первых, инфляционные ожидания населения, бизнеса и профессиональных аналитиков могут меняться разнонаправленно. Мы уже видели такие факты. И действительно, сейчас инфляционные ожидания и населения, и бизнеса снизились, а инфляционные ожидания аналитиков подросли, но чуть-чуть – по-моему, на 0,2 п.п. на 2026 год. И при этом они остаются существенно ниже, чем ожидания, например, населения.
Учитывают ли аналитики в инфляционных ожиданиях изменения наших прогнозов? Я думаю, что они это учитывают так же, как у них есть сформированные ими ожидания наших действий, траектории ключевой ставки. Но многие из них используют собственные модели на собственных предпосылках.
Поэтому, кстати, для нас очень важен опрос макроаналитиков, который мы проводим всегда накануне заседания по ключевой ставке, чтобы посмотреть видение профессиональных экспертов в этой области, и тоже принимаем это во внимание.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Мы детально изучали тему того индекса, на основе которого следует формировать целеполагание по таргетированию инфляции, в рамках Обзора ДКП, который мы завершили в 2023 году. Там была отдельная статья этому посвящена. Выводы, которые там представлены, с того момента не изменились.
Я просто еще раз напомню, что действительно есть уникальный кейс ФРС, которая использует дефлятор потребительских расходов. Все остальные центральные банки без исключения, которые занимаются таргетированием инфляции, используют индекс потребительских цен. И это связано с тем, что индекс потребительских цен публикуется раньше, и его проще посчитать, чем показатель дефлятора потребительских расходов. Он не пересматривается ретроспективно, в отличие от дефлятора потребительских расходов. В подавляющем большинстве стран дефлятор потребительских расходов считается не на ежемесячной, а на ежеквартальной основе вместе со всей статистикой ВВП. Америка здесь – редкое исключение.
И по совокупности этих факторов общепринятая практика – использовать индекс ИПЦ. Наверное, важная, так скажем, сноска к этому рассуждению – это то, что иногда приходится слышать рассуждения, что, может быть, если поменять индекс, по которому мы меряем, инфляция будет выглядеть пониже.
И действительно, просто в силу методологии его составления дефлятор потребительских расходов систематически несколько ниже, чем индекс потребительских цен. В данном случае в США, где инфляция низкая, разница в среднем примерно на половину процентного пункта в годовом выражении на длительном промежутке времени. Но это лишь означает, что по факту ФРС таргетирует индекс потребительских цен на уровне 2,5%. То есть если изменить показатель, то соответствующим образом надо будет корректировать и целевой уровень инфляции для того, чтобы в конечном счете тот темп инфляции, который в экономике формируется, если вы достигаете эту цель, он тот же, вне зависимости от того, какой именно индикатор вы используете. Это как в машине: у вас спидометр может быть размечен в километрах в час, а может быть – в милях в час. В зависимости от этого у вас будут другие знаки на дороге висеть по поводу того, какие есть ограничения скорости на каждом участке.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо за внимание!