Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 14 февраля 2025 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение сохранить ключевую ставку на уровне 21% годовых.
Инфляция в конце года заметно ускорилась. По нашим оценкам, это было отражением существенного перегрева спроса, который мог даже усилиться во втором полугодии прошлого года. В то же время набирают силу факторы, которые будут способствовать замедлению инфляции. Прежде всего продолжается охлаждение кредитования при росте сберегательной активности населения. Это дает нам более веские основания считать, что уже набранной жесткости денежно-кредитных условий может быть достаточно, чтобы инфляция в ближайшие месяцы начала замедляться. Поэтому мы сохраняем паузу в повышении ключевой ставки. Если набранной жесткости окажется недостаточно, мы будем готовы вернуться к вопросу о повышении ставки на ближайшем заседании.
Перейду к аргументам сегодняшнего решения.
Сначала — об инфляции.
Ценовое давление остается значительным. Показатели устойчивой инфляции к концу года превысили 10%, что мы, безусловно, оцениваем как неприемлемо высокий уровень. Помимо устойчивых факторов, на ценовую динамику декабря также повлияло произошедшее ранее ослабление рубля. В частности, ускорился рост цен на сильно зависящие от валютного курса товары, прежде всего на электронику и бытовую технику.
Устойчивая часть инфляции во многом подпитывалась инфляционными ожиданиями. Они остаются на очень высоких уровнях для всех групп экономических агентов. При этом профессиональные аналитики, принимающие участие в нашем макроопросе, повысили свои ожидания по инфляции на 2025 год. Некоторого оптимизма добавляют свежие данные о ценовых ожиданиях бизнеса — в феврале они значительно снизились впервые с первого квартала прошлого года.
Оперативные данные об инфляции в январе и феврале указывают на небольшое замедление текущих темпов роста цен по сравнению с концом года. Но о переломе тренда речь пока не идет.
Говоря о пересмотре прогноза инфляции на 2025 год, отмечу, что мы вошли в этот год с очень высокой точки, то есть с очень высокими темпами роста цен. Годовая инфляция будет иметь длинный тормозной путь из-за сильной инерции, и в целом за этот год цены вырастут на
Теперь — подробнее об экономике.
Оперативные данные за четвертый квартал указывают на то, что рост ВВП ускорился. По нашей оценке, масштаб отклонения экономики вверх от траектории сбалансированного роста не уменьшился.
Важным индикатором перегрева наряду с инфляцией является рынок труда. Хотя ситуация с дефицитом кадров по-прежнему напряженная, продолжают поступать сигналы о начале ее нормализации. Наши территориальные учреждения сообщают о росте числа компаний, которые снижают спрос на рабочую силу. Увеличивается переток сотрудников из одних отраслей в другие, где по-прежнему есть значительный дефицит трудовых ресурсов. В целом предприятия сокращают планы по найму и уже не намерены повышать зарплаты теми же темпами, что и в прошлом году. Вместе с мерами бизнеса по повышению эффективности это будет способствовать приведению динамики зарплат в большее соответствие с ростом производительности труда.
В обновленном прогнозе учтено, что в текущий год мы вошли с более высокой динамикой внутреннего спроса, чем ожидали. Соответственно, рост ВВП в этом году будет несколько выше и составит
Перейду к денежно-кредитным условиям.
С декабрьского заседания несколько снизились ставки финансового рынка, но неценовые условия банковского кредитования, напротив, ужесточились. В целом динамика кредитов и депозитов говорит о нарастании жесткости условий. Охлаждение кредитования охватывает уже все сегменты рынка. При этом сберегательная активность граждан выросла.
Произошедшее снижение рыночных ставок связано с двумя факторами. Во-первых, участники рынка пересмотрели вниз ожидания по траектории ключевой ставки. В результате кривые денежного и долгового рынков с конца декабря заметно сдвинулись вниз. Во-вторых, мы уточнили отдельные регуляторные решения в отношении банков. В результате то чрезмерное ужесточение денежно-кредитных условий, которое было связано с регулированием, частично ушло. Вместе с тем уровень процентных ставок по-прежнему достаточно высокий.
Под влиянием жестких денежно-кредитных условий кредитование с декабря замедляется. В последние два месяца сократился как корпоративный, так и розничный портфель банков. Замедление кредитной активности — один из первых этапов в трансмиссии наших решений в экономику, тогда как инфляция — ее конечное звено. Для того чтобы охлаждение кредитования в полной мере транслировалось в динамику цен, потребуется некоторое время.
Здесь важно учитывать, что замедление корпоративного кредитования связано не только с влиянием нашей политики — значительное влияние оказывают также бюджетные расходы. Традиционно пик бюджетных выплат приходится на декабрь. В этом году высокие расходы наблюдались и в январе, что выше сезонной нормы. Это связано с более ранним авансированием госконтрактов. Получив бюджетные средства, компании активно гасили долги перед банками. Поэтому данные об охлаждении кредитования, что называется, зашумлены. По нашей оценке, с исключением фактора бюджета замедление кредитования более скромное. Мы исходим из того, что результатом совместного влияния бюджета и кредита будет более сдержанная динамика денежной массы. По последним данным, она растет медленнее, чем в конце прошлого года. Мы продолжим внимательно наблюдать за динамикой бюджетных расходов, сопоставляя ее в том числе со скоростью охлаждения кредитования.
Мы снизили прогноз роста кредита на этот год до
Кратко — о внешних условиях.
Мировая экономика продолжала расти умеренными темпами. В нашем обновленном прогнозе динамика основных статей платежного баланса практически не изменилась в сравнении с октябрем.
Также отмечу, что, начиная с февральского заседания, мы перешли от публикации прогноза нефти марки Brent к публикации цены российской нефти, используемой для целей налогообложения. Этот индикатор лучше отражает влияние конъюнктуры нефтяного рынка на основные показатели российской экономики.
Далее — о рисках для базового прогноза.
Их баланс по-прежнему смещен в сторону проинфляционных.
Среди факторов, которые могут отклонить нас от базового сценария в сторону более высокой инфляции, стоит отметить риски со стороны внешних условий. Угрозы новых торговых войн и фрагментации мировых рынков формируют риски для деловой активности в мире и могут привести к падению спроса на товары российского экспорта. В итоге мы можем столкнуться с падением и ценовых, и объемных показателей экспорта. Кроме того, сохраняются риски со стороны инфляционных ожиданий и рынка труда.
Ключевым дезинфляционным риском является более выраженное замедление кредитования. Наш базовый сценарий предполагает его плавное и контролируемое охлаждение. Но риск более резкого торможения существует. Поэтому мы особенно внимательно будем следить за этой динамикой.
Изменение параметров бюджетной политики, включая объемы льготных программ кредитования, может оказать влияние на наши решения. В базовом сценарии заложено возвращение к бюджетному правилу в текущем году, что будет оказывать дезинфляционное влияние.
Также при принятии решений мы будем учитывать геополитические факторы. Неопределенность с их стороны остается высокой.
В заключение — о нашей будущей политике.
Мы пришли к выводу, что сохранение паузы в повышении ключевой ставки является наиболее взвешенным решением в текущих условиях. На ближайших заседаниях мы должны будем убедиться, что те тенденции, которые сформировались, устойчиво ведут к снижению инфляции. Если достигнутого уровня жесткости будет недостаточно для устойчивого охлаждения кредитования и торможения инфляции, мы не исключаем дальнейшего повышения ставки. В любом случае нам потребуется более длительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий, поэтому мы повысили прогнозную траекторию ключевой ставки на
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Эльвира Сахипзадовна, обсуждался ли вариант снижения ставки и перспективы снижения ставки на каком-то горизонте обозримом?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, мы не обсуждали снижение ставки. Мы обсуждали два варианта: сохранение ставки и повышение ставки.
Горизонт снижения ставки. Вы, наверное, обратили внимание на наш прогноз ключевой ставки и тот интервал, который мы дали. Он предполагает как возможность снижения ставки в этом году, так и возможность — не исключаем — повышения ставки. Все будет зависеть от того, как сформируются устойчивые тенденции.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Насколько наблюдающееся сейчас замедление кредитования, по вашему мнению, уже носит устойчивый характер? Вы убрали этот фактор из сигнала именно потому, что вы уже уверены в этой динамике?
И вы сказали, что вы видите риск того, что замедление кредитования окажется более существенным, чем это необходимо для достижения цели. Насколько все же этот риск действительно реален?
И такой маленький довесок. Какие варианты сигналов вы обсуждали на этом заседании?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Как я уже сказала, данные за декабрь — январь, если мы говорим о корпоративном кредитовании, эти данные сильно зашумлены.
Что касается розничного кредитования, мы уже с середины года видим устойчивую тенденцию замедления. Там мы можем говорить об устойчивой тенденции.
Что касается корпоративного кредитования, нам нужно больше данных для того, чтобы убедиться, что это устойчивое замедление, потому что сейчас в этом значительном замедлении корпоративного кредитования есть сезонный фактор. Причем в этом году бюджетные выплаты были даже больше сезонной нормы и в январе были высокими. Поэтому нам нужно будет больше времени для того, чтобы убедиться, что это действительно устойчивая тенденция, и мы будем смотреть за этой динамикой.
Что касается вариантов сигнала, мы обсуждали вариант и умеренно жесткого сигнала, который мы в итоге дали, и вариант нейтрального сигнала. Нейтральный сигнал предлагали те коллеги, которые считали, что уже набранной жесткости денежно-кредитных условий, и динамики в том числе кредитования, других факторов, вот этой набранной жесткости денежно-кредитных условий достаточно для того, чтобы устойчивая инфляция снижалась к 4%.
А.Б. ЗАБОТКИН:
С точки зрения влияния на спрос, конечно, кредит является очень важным источником динамики спроса. Но все-таки общей результирующей в части монетарного влияния на спрос являются денежные агрегаты в целом. И поэтому вычленять отдельно кредит не очень правильно. То, что для нас важно в первую очередь, — это динамика денежных агрегатов, и в этом смысле замедление наблюдается. Рассчитываем, что будем видеть все более и более устойчивые тенденции в этой части.
ВОПРОС (издание РБК):
В последнее время обсуждается ситуация с урегулированием конфликта на Украине. Это уже стало во многом фактором поддержки для курса, для нашего фондового рынка. А в каком-то из сценариев ЦБ есть ли этот фактор? На ваш взгляд, как он повлияет в целом на процессы в экономике? И при его реализации, по вашим прогнозам, как будет двигаться инфляция и, соответственно, ключевая ставка?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В базовом сценарии у нас нет этого фактора пока. Мне кажется, это преждевременно включать в сценарий, тем более в базовый. Все будет зависеть от развития ситуации. Сейчас просчитать точно влияние на экономику и инфляцию, мне кажется, маловозможно.
ВОПРОС (газета «Аргументы и факты», Калуга):
Мы видим, что, несмотря на высокую ключевую ставку, инфляция продолжает расти. В связи с этим некоторые считают, что рост ключевой ставки привел к обратному эффекту, а именно росту инфляции из-за увеличения расходов населения и бизнеса на обслуживание кредитов. Так ли это на самом деле?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, инфляция выше, чем нам бы хотелось, но если бы мы не повысили ключевую ставку, я об этом неоднократно говорила, инфляция была бы гораздо выше и вдобавок ускорялась бы дальше.
Но мнение о том, что рост ключевой ставки разгоняет инфляцию, на мой взгляд, глубоко ошибочно. Более высокая ключевая ставка действительно увеличивает расходы граждан, бизнеса на обслуживание кредитов, но одновременно она сдерживает тот излишек спроса, который превышает возможности производства товаров и услуг. И для инфляции эффект от сдерживания избыточного спроса гораздо сильнее. Поэтому повышение ставки однозначно приводит к замедлению роста цен.
Когда говорят о том, что высокая ставка приводит к росту инфляции, говорят о повышении процентных расходов бизнеса, но процентные расходы бизнеса — это только часть затрат бизнеса, часть затрат производителей, и в среднем далеко не самая крупная. Я не говорю о закредитованных компаниях, где эта часть затрат может быть большой, но в среднем она не самая крупная. И, по нашим оценкам (я тоже называла эти цифры), в последние 5 лет расходы на кредиты не превышали 5% себестоимости. Многие компании не имеют долгов и развиваются за счет собственного капитала.
Основная же часть издержек — это непроцентные расходы. И они растут вместе с ростом общего уровня цен в экономике — это затраты на сырье, на материалы, оборудование, на заработные платы. И то, что называется обычно инфляцией издержек, — это просто оборотная сторона спроса в инфляции и результат конкуренции между компаниями за дефицитные ресурсы, прежде всего за рабочую силу.
И, повышая ключевую ставку, Центральный банк ограничивает рост именно основных затрат компаний, и этот выигрыш от повышения ставки, от сдерживания роста основных затрат намного превосходит рост процентных расходов.
Вы знаете, когда спрос чрезмерно высокий, то компании достаточно легко могут перекладывать все возросшие издержки в цены. Повышая ключевую ставку, мы охлаждаем спрос. Это означает, мы, по сути, ставим бизнес перед выбором: если дальше пытаться переносить свои издержки на потребителей, то в этом случае, если спрос ограничен, такие компании, скорее всего, потеряют долю рынка. А потерять долю рынка они не хотят, поэтому это стимул в том числе к снижению издержек, к повышению производительности труда, что, безусловно, необходимо для нашей экономики.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
В последние дни мы видим рублевое ралли. По вашим оценкам, укрепление рубля уже влияет на инфляцию? И если оно продлится, более устойчивым станет, может ли это привести к более раннему снижению ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Укрепление рубля у нас происходит и происходило в декабре. Безусловно, это дезинфляционный фактор. И укрепление рубля переносится в цены с лагом. Мы уже видим по ценам на те товары, которые зависят от валютного курса, замедление темпов роста. Прежде всего это касается смартфонов, бытовой техники, но, конечно, этот эффект разнесен во времени.
Укрепление рубля, как я уже сказала, если оно будет устойчивым, — это дезинфляционный фактор, и мы будем его учитывать среди прочих факторов. Само по себе укрепление рубля не является единственным фактором, который может привести к приближению момента снижения ключевой ставки. Надо будет смотреть и на остальные факторы.
ВОПРОС («Российская газета»):
В Резюме по ключевой ставке написано, что Совет директоров обсуждает, при каком развитии ситуации ставка может пойти вверх и вниз. Скажите, пожалуйста, существует ли короткий набор самых важных индикаторов, которые позволят с высокой степенью предсказывать движение ставки и решения ЦБ? Например, темпы инфляции, кредитование, инфляционные ожидания предприятий, курс рубля и бюджетные расходы. Вот этой золотой пятерки достаточно для того, чтобы понимать, куда двинется ставка — вверх или вниз?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, вопрос об индикаторах, показателях основных, которые влияют на решение, периодически встает. Мы Резюме и публикуем для того, чтобы объяснять логику наших действий, на что мы в первую очередь смотрим, потому что такого закрытого перечня индикаторов, увы, нет. И мы анализируем практически все, что может повлиять на экономику, на инфляцию, — это широкий набор показателей, которые характеризуют и внешние условия, и внутренние условия экономики, в том числе в регионах, это очень важный аспект нашей работы.
Наверное, из того, что вы перечислили, безусловно, мы смотрим на бюджет, но не столько на бюджетные расходы, сколько на дефицит, потому что это прежде всего влияет на динамику спроса. И на инфляционные ожидания бизнеса, безусловно, мы смотрим, но мы смотрим и на инфляционные ожидания населения очень внимательно. И нет наиболее важных индикаторов на любые времена — в разных ситуациях разные индикаторы приобретают больший вес.
Обычно мы очень внимательно смотрим на те индикаторы, на те показатели, динамика которых больше всего отклоняется, скажем, от среднеисторического, от устойчивого тренда, или которые сильнее всего поменялись с прошлого заседания Совета директоров, потому что они могут нести больше информации о том, как меняется ситуация, как меняется инфляционное давление.
Может быть, вы помните, почти год назад, в марте, когда такие вопросы возникали, мы опубликовали триггеры или скорее это области, на которые мы смотрим, для того чтобы изменить ключевую ставку: повысить или понизить. Это касалось текущей инфляции, инфляционных ожиданий, потребительской активности, кредитования, состояния рынка труда — это очень важно, а также внешних рисков и рисков со стороны бюджета. С того момента, с марта прошлого года, реализовались как раз те риски или факторы, которые привели нас к необходимости повысить ключевую ставку.
Я уже сказала, что в разное время разные факторы имеют значение. Сейчас мы прежде всего, конечно, смотрим на текущее инфляционное давление, на то, что происходит на рынке труда, потому что состояние рынка труда — это тоже один из показателей перегрева экономики (того, что происходит с перегревом экономики), на деловые настроения. То есть хотим понять, насколько сильный перегрев спроса сохраняется в экономике.
Еще одно направление, которое для нас сейчас очень важно, — это оценка жесткости денежно-кредитных условий: чтобы оценить, насколько набранной жесткости достаточно для того, чтобы инфляция устойчиво снижалась к цели.
Если коротко сказать, мы смотрим на текущую картину в целом с разными индикаторами, в разные периоды выделяя наиболее важные факторы, и пытаемся отразить это в Резюме, чтобы вам было понятно и общественности было понятно, что было наиболее важным при принятии решений.
ВОПРОС (проект Market Power):
Будет ли поводом для роста ключевой ставки ожидаемое смягчение денежно-кредитных условий из-за сужения спредов по ставкам фондирования банков или реакция кредита в январе — феврале позволяет не компенсировать это смягчение?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, спреды сузились, потому что мы скорректировали наши решения в банковском регулировании, прежде всего с точки зрения выполнения норматива краткосрочной ликвидности, — скорректировали график для банков, когда они должны достигнуть норматива ликвидности собственными силами, и расширили им возможности получать безотзывные кредитные линии. И во многом это привело к сужению спредов.
Но мы не считаем при этом, что сужение спредов привело к общему смягчению денежно-кредитных условий, которое нужно как-то компенсировать. Мы, наоборот, считаем, что денежно-кредитные условия, если их в целом анализировать, — и ценовые, и неценовые, и не только с точки зрения депозитов, но и по ценовым условиям кредитов, — мы считаем, что они не смягчились, они, наоборот, ужесточились.
ВОПРОС (газета «Коммерсантъ-Сибирь», Новосибирск):
Рост ключевой ставки приведет к удорожанию кредитных ресурсов. Ожидается ли в этой ситуации рост числа банкротств компаний?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, мы не ожидаем волны банкротств. Да, конечно, есть сильно закредитованные компании, для которых рост стоимости обслуживания долга — это важный фактор, фактор, который снижает их прибыль существенно. Но для большинства компаний финансовое положение прежде всего зависит от роста издержек. Оно может ухудшаться, если будут продолжать расти такими же темпами основные издержки, связанные с сырьем, материалом, оплатой труда — я уже об этом говорила, — повышением тарифов, более дорогой транспортной логистикой, в том числе из-за санкций.
И рост этих издержек — это как раз прямое следствие перегретого спроса, индикатором которого является высокая инфляция. Поэтому, на наш взгляд, для бизнеса не менее, чем для граждан, важно, чтобы инфляция как можно скорее вернулась к умеренному уровню, и для этого нужна высокая ключевая ставка.
В целом бизнес, несмотря на рост и издержек в целом, и процентных расходов, сохраняет финансовую устойчивость. Мы также внимательно это отслеживаем, в том числе через то, насколько увеличивается или не увеличивается рост заявок в банки на реструктуризацию. Пока мы видим рост заявок на реструктуризацию в сегменте малого и среднего бизнеса, что, конечно, важно, но в целом объем реструктуризаций, количество реструктуризаций пока не превышает уровней 2023 года. И качество банковских кредитов — тоже один из индикаторов (финансовой устойчивости бизнеса. — Ред.). Доля так называемых плохих корпоративных ссуд остается небольшой, меньше 4% — примерно 3,7%, это небольшая величина. Поэтому мы за этим следим и каких-то здесь массовых проблем не ожидаем.
ВОПРОС (РИА Новости):
На 10 февраля инфляция в России составила, по данным ЦБ, 10%. Как вы считаете, когда будет пик инфляции, после которого она если не замедлится, но хотя бы выйдет на плато? И когда мы вновь вернемся к инфляции в одну цифру хотя бы?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, инфляция сейчас неприемлемо высокая.
Что касается наших прогнозов по инфляции, мы повысили прогноз по инфляции на этот год. Здесь есть разные показатели.
Есть годовая инфляция, та, которая мерит инфляцию за последние 12 месяцев. По сути дела, это сравнение инфляции, например, февраля этого года с февралем предыдущего года. И вот этот показатель годовой инфляции зависит от того, насколько будет выходить (из расчета. — Ред.) база прошлого года. И, по нашим оценкам, пик будет, наверное, где-то в апреле — мае.
Что касается текущей инфляции, это темп роста цен месяц к месяцу, который очищен от сезонных факторов, — на наш взгляд, она должна начать замедляться в ближайшее время. Некоторое ее повышение возможно в связи с индексацией тарифов в июле. Но самое важное — мы рассчитываем, что к концу года эта месячная инфляция, которая характеризует как раз текущее ценовое давление, к концу года будет около 4% в пересчете на год.
Но так как мы в начало года вошли с высокой инфляцией, то к концу года годовая инфляция будет
ВОПРОС (проект Bitkogan):
Вы сейчас сказали, что пока преждевременно брать в расчет мирное соглашение и его вероятность. А на каком этапе должно быть мирное соглашение, какие-то договоренности должны быть, чтобы Банк России начал их всерьез закладывать в свою денежно-кредитную политику?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, совершенно не хотела бы на эту тему спекулировать. Поживем — увидим. Я думаю, всем очевидно будет, когда это можно закладывать. Базовый сценарий наш сейчас, я уже об этом говорила, он исходит из неизменности геополитических условий.
ВОПРОС (телеграм-канал Economical):
Я изучил нормативные документы, которые регулируют деятельность Центрального банка, это наша Конституция и федеральные законы, и нигде не нашел там информацию о том, что у ЦБ есть мандат на то, чтобы замораживать вклады в коммерческих банках. Собственно, об этом много СМИ говорят и на самом деле много нелепых каких-то аргументов по этому поводу пишут. И у меня вопрос, которым я хотел бы, наверное, все эти обсуждения закончить: а есть ли на самом деле у Центрального банка такой мандат? Мы не говорим сейчас о частных случаях, когда отзыв лицензий происходит. И если есть, то какие критерии ЦБ будет предъявлять, чтобы воспользоваться этим мандатом?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, у Банка России нет таких полномочий по законодательству. И кроме того, эти полномочия абсолютно не нужны. Как я уже говорила, это бессмыслица.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
С начала января 60% санкционированных танкеров с нефтью стоят без движения. Рассматривает ли ЦБ риск того, что экспортная выручка сильно упадет в ближайшие месяцы? Могут ли быть в связи с этим проблемы с предложением валюты в марте?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Пока мы не видим на рынке проблем с предложением валюты и отслеживаем продажу валютной выручки экспортерами, она не снижается.
Что касается возможности снижения экспортной выручки, могут быть разные факторы. Это может быть связано и с развитием процессов в мировой экономике, с фрагментацией, торговыми войнами, которые могут привести к снижению темпов мировой экономики, повлиять на спрос (на наш экспорт. — Ред.). Поэтому факторы могут быть разные. Мы рассматриваем это в рамках рискового сценария. Мы каждый год представляем рисковый сценарий, и там учитываются в том числе и риски сокращения доходов от экспорта.
ВОПРОС (издание Fomag.ru.):
Вопрос про замедление кредитования, потому что есть несколько факторов контрнаправленных, то есть противоположных тому, что происходит. Это вот то, что крупный бизнес, если ему не дают кредиты, он идет в размещение облигаций.
Другой фактор — это то, что заемщики поменьше, когда им не дают обычные кредиты, они идут в микрофинансы.
Еще один фактор — это то, что должники, когда им сложно справляться с кредитной нагрузкой, в последнее время стали откладывать свои платежи, и те деньги, которые предназначены для погашения долгов, они используют для того, чтобы в фондах ликвидности их покрутить, а потом, собственно, уже погашать свою задолженность. Вот насколько эти факторы, которые противоположны тому, что делает Центральный банк, существенны, насколько они значимы? Либо они не имеют существенного значения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Безусловно, мы смотрим на те три фактора, о которых вы сказали, и не только на них. Да, у нас есть рост рынка облигаций, и, на наш взгляд, это позитивно. Но тем не менее, несмотря на такой рост рынка облигаций, все равно его объемы и объемы привлечения гораздо меньше (чем объемы банковского кредитования. — Ред.).
Кстати, обычно смотрят сейчас на то, сколько облигаций разместили, а надо смотреть на чистое размещение за минусом погашения и смотреть по годам — там нет такого прямо бурного всплеска и есть еще некоторая при этом сезонность. Поэтому мы здесь какого-то такого большого перетока не видим. Но если компании будут привлекать больше на рынке облигаций и меньше брать кредиты, это все равно заимствование в другой форме, но это абсолютно нормальное явление. Мы всегда говорили, что мы хотели бы, чтобы фондовый рынок развивался и компании привлекали средства через облигации и через акции, долевое финансирование.
Что касается возможного перетока в микрофинансовые организации, если говорить о заемщиках — физических лицах, мы большого перетока не видим. И просто эти рынки совсем не сопоставимы по масштабам. Десятые доли процентов — это то, сколько берут граждане в микрофинансовых организациях по сравнению с тем, сколько кредитов они берут в банках. И такому перетоку будет мешать в том числе наше макропруденциальное регулирование, оно выровнено по банкам и по микрофинансовым организациям.
Что касается откладывания платежей, мы смотрим тоже и за платежной дисциплиной. Пока каких-то очень больших проблем здесь не видим.
ВОПРОС (журнал «Эксперт»):
Аналитики среди проинфляционных факторов, наиболее весомых, выделяют повышение тарифов на ЖКХ в среднем на 12%, которое заложено в бюджете на 2025 год. И также они напоминают, что в 2018 году Банк России убедил Минфин снизить темпы индексации тарифов на ЖКХ в среднем до 4% в год. В результате с 2018 по 2020 год тарифы росли в диапазоне от 3,6 до 4,3%. И, по данным Росстата, инфляция за тот же период составляла от 3 до 4,9%. Подскажите, пожалуйста, считаете ли вы фактор снижения темпов индексации до таргета по инфляции важным дезинфляционным фактором в текущих реалиях? Мог бы он помочь? И какая у Банка России позиция по поводу повышения индексации тарифов, заложенного в бюджете?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Снижение темпов индексации тарифов естественных монополий и ЖКХ, действительно, в период с 2016 по 2018 год — это был важный дезинфляционный фактор. И действительно, эти меры Правительства очень помогали Центральному банку тогда добиться того, чтобы инфляция стабилизировалась, относительно стабилизировалась у цели 4%.
Конечно, повышение тарифов ЖКХ высокими темпами — это проинфляционный фактор. И почему еще это проинфляционный фактор? Потому что сами по себе жилищно-коммунальные услуги, может быть, составляют не очень большую долю в корзине потребления граждан, около 6%, если я не ошибаюсь, но рост тарифов на жилищно-коммунальные услуги, если он происходит высокими темпами, подогревает инфляционные ожидания, имеет вторичный инфляционный эффект. И то, что высокие инфляционные ожидания у нас сохраняются, это требует от нас более жесткой денежно-кредитной политики.
Но мы понимаем, что, когда издержки и цены в экономике растут высокими темпами продолжительное время, а это у нас уже, к сожалению, четвертый год, нужна определенная индексация тарифов жилищно- коммунальных услуг, потому что у этих компаний тоже есть свои финансовые модели и так далее. Здесь очень важно найти баланс, потому что это не может быть просто перекладывание издержек (компаний, оказывающих такие услуги. — Ред.) в тарифы для населения и сохранение неэффективности в ряде случаев, неэффективных издержек предприятий. Поэтому здесь должен быть найден баланс. Это прерогатива Правительства.
Мы со своей стороны посмотрели, какой вклад вносит эта повышенная индексация тарифов в инфляцию по сравнению с тем вариантом, если бы тарифы индексировались, как это было в предыдущие годы, на целевую инфляцию, на 4%. По нашим оценкам, это вклад в инфляцию в полпроцентного пункта.
ВОПРОС (телеканал НТВ:
Летом сообщалось, что на решение Банка Англии повлиял концертный тур Тейлор Свифт, что в городах, где проходили концерты, резко возрастали траты. У нас, конечно, не тур Тейлор Свифт, но у нас сегодня 14 февраля, потом сразу 23 Февраля, потом 8 Марта — это все траты на рестораны, продукты, цветы, конечно. Насколько сильно влияют на инфляцию такие однодневные праздники с массовыми тратами россиян? И учитывает ли ЦБ это при принятии решения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Сразу могу дать ответ: праздники не мешают низкой инфляции. Конечно, мы такие факторы учитываем, но здесь есть отличия. Концерт, например, или Чемпионат мира по футболу — это разовые события, а праздники случаются каждый год в одно и то же время. И если говорить экономическим языком, они носят сезонный характер, и эта сезонность, естественно, нами учитывается.
И вы сами знаете, например, перед 8 марта цены на цветы сильно растут, а после 8 марта сразу откатываются назад. Это происходит из года в год, и это не влияет ни на инфляцию в целом по году, ни на инфляционные ожидания.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Я бы даже сказал, что то, что происходит с ценами на цветы накануне 8 марта и непосредственно 8 марта, не влияет на инфляцию марта в целом, потому что к концу марта, а точнее уже 15 марта, цены возвращаются туда же, где они были на начало марта.
ВОПРОС (газета «Красный Север», Вологда):
По данным Банка России, выдача ипотеки в минувшем году вернулась к адекватным значениям после перегретого господдержкой 2023 года. Тогда, напомню, ипотечный портфель вырос на 30 с лишним процентов, в 2024 году — на 13,4%. Удается ли при этом решить главную проблему — это обеспечить людей доступным жильем?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы абсолютно правы, когда сказали, что вернулись темпы роста ипотеки к более адекватным уровням. И также абсолютно правы, что основное — это доступность жилья, а не просто доступность ипотеки. Ипотека сама по себе не может обеспечить доступность жилья, даже если будут низкие процентные ставки, потому что основной фактор, основное условие доступности жилья — это когда рост доходов населения, рост доходов людей не отстает, а лучше — опережает рост цен на жилье.
У нас в последние годы было наоборот: рост цен опережал рост доходов населения. Сейчас ситуация меняется, и мы видим, что и после повышения ключевой ставки, и после отмены безадресной ипотеки — у нас осталась, кстати, достаточно широкомасштабная адресная ипотека, — но вот с отменой такой массовой безадресной ипотеки подорожание жилья замедлилось. А в ряде регионов мы видим, по последним данным, в IV квартале некоторые цены даже снижались, и среди тех регионов, где цены снижались, есть так называемые перегретые регионы.
И поэтому для нас важным фактором является замедление инфляции, потому что замедление общей инфляции будет сдерживать рост цен и на жилье и сократит давление на реальные доходы граждан. Это и есть путь к тому, чтобы повысить доступность жилья. По мере замедления инфляции будут снижаться и ставки по рыночной ипотеке. Сейчас они действительно очень высокие.
Я все время напоминаю, когда у нас была инфляция около 4%, у нас рыночная ипотека без льготных программ была вполне доступна и очень активно развивалась.
ВОПРОС (газета «Московский комсомолец»):
Год назад Банк России начал со ставкой 16% и к концу года ожидал снижения инфляции к 4,5%. Однако в реальности цены оказались на уровне 9,5%. Сейчас Банк России начал год с ключевой ставкой 21% и ожидает снижения инфляции до
И, может быть, имеет смысл ввести два коэффициента: например, в базовом прогнозе инфляция снизится до 8%, как вы говорите, а в максимально консервативном она повысится до 10,5% по итогам года? Как-то так развести для ориентации.
Э.С.НАБИУЛЛИНА:
Знаете, никто не может видеть будущее, ни у кого нет хрустального шара, и мы как многие участники рынка, и аналитики, и Правительство делаем прогнозы исходя из тех данных, которые у нас есть на настоящий момент. И когда поступают новые данные, происходят новые события — а прошлый год тоже был богат на разного рода события, — это заставляет менять нас свои оценки текущей ситуации и обновлять прогнозы. И это абсолютно нормально.
Да, сейчас много проинфляционных факторов, вы об этом сказали. Но многое изменилось по сравнению с прошлым годом. Во-первых, ключевая ставка уже 21%, и это большой уровень жесткости. Некоторые считают его даже чрезмерным. Это большой уровень жесткости, и, по нашим оценкам, его должно быть достаточно для замедления инфляции.
Если мы увидим, что нет устойчивого замедления инфляции, мы готовы будем еще повысить ставку. Но пока мы видим охлаждение всех сегментов кредитования. Хотя Алексей Борисович напомнил, что не только кредитование важно. Мы ожидаем, что и бюджет в этом году будет иметь дезинфляционное влияние, и будем смотреть, насколько все это устойчиво.
Альтернативные сценарии, о которых вы говорите, они есть. Мы их раз в год уточняем, когда готовим Основные направления денежно- кредитной политики.
Я говорила о рисковом сценарии, который во многом связан с внешними событиями, но у нас есть и проинфляционный (из-за внутренних факторов. — Ред.) сценарий. Если будет реализовываться сценарий проинфляционный, мы, конечно, посмотрим, как нам нужно тогда корректировать свою денежно-кредитную политику, чтобы добиться снижения инфляции.
А.Б. ЗАБОТКИН:
И важно, что в сценарии, в котором мы исходили бы из другого набора предпосылок, который в итоге давал бы дополнительное и более устойчивое инфляционное давление, в результате не столько инфляция шла бы по другой траектории, а ставка шла бы по другой траектории. Потому что мы, предвидя эти обстоятельства, по-другому бы выстраивали нашу денежно-кредитную политику, стремились бы обеспечить большую жесткость, чем в том сценарии, который рассматривается в качестве базового.
То есть важный посыл, что разница в предпосылках в бóльшей степени влияет на прогнозную траекторию ставки, нежели на прогнозную траекторию инфляции. В этом смысл таргетирования инфляции, что в любых обстоятельствах вы приводите ее к целевому уровню на горизонте действия политики, если вы точно знаете, какие реализуются предпосылки.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я продолжу эту мысль другими, может быть, словами. Это не то, что мы смиримся с каким-то проинфляционным сценарием, где инфляция будет выше. Это означает, что мы будем ужесточать денежно-кредитную политику, если проинфляционные факторы будут приводить к тому, что инфляция будет ускоряться. То есть мы будем стараться менять политику, чтобы все равно привести инфляцию к цели. Это не то, что мы смиримся с проинфляционным сценарием.
ВОПРОС («Независимая газета»):
В условиях сохранения жесткой денежно-кредитной политики и предстоящего замедления экономического роста есть ли у Центробанка понимание, какие отрасли будут нуждаться теперь в точечной поддержке в первую очередь (в такой точечной поддержке, как льготное кредитование)? Прорабатывает ли Центробанк совместно с Правительством перечень таких отраслей или какие-то особые льготные кредитные программы? Потому что все-таки возникает вопрос: как нам поддерживать становление экономики предложения, если все-таки кредитование замедляется, бюджетный импульс тоже затухает? Вот как тогда все это делать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое, на что я хотела бы обратить внимание: замедление экономики происходит не из-за жесткой денежно-кредитной политики, не из-за высоких ставок, а из-за значительного сокращения запаса свободных ресурсов, прежде всего рабочей силы. И в этих условиях замедление экономики неизбежно. И вопрос только в том, будет ли это замедление экономики происходить наряду с высокой инфляцией или без высокой инфляции. И наша политика направлена на то, чтобы оно сопровождалось именно снижением инфляции, которая уже находится на высоких уровнях.
Второе. Прежде чем конкретно начну отвечать про отрасли, второе замечание общего характера: все-таки надо различать замедление экономического роста и рецессию, кризис.
Когда рецессия и кризис, там действительно уместны широкомасштабные антикризисные меры. Их Правительство очень активно применяло, помните, и в пандемию, и в 2022 году. И мы смягчали денежно-кредитную политику. То есть это такая антикризисная политика.
А когда происходит циклическое замедление со стадии перегрева, как сейчас, то льготные кредиты, на мой взгляд, могут быть только в очень дозированных размерах. Почему? Потому что чем больше объем льготных программ, тем больше нам надо высокой ключевой ставкой делать менее доступными кредиты для остальной части экономики, потому что у нас уже перегрет спрос и перегреты кредиты. Поэтому здесь, конечно, должны быть очень дозированные программы.
Но определение этих приоритетов — это все-таки прерогатива Правительства. Мы со своей стороны тоже анализируем, что происходит в разных отраслях, для того чтобы понимать, что происходит в экономике, как наши решения отражаются на экономике, на предприятиях разных отраслей и разных регионов.
Про источники развития, про экономику предложения. Мы всегда говорили, и я тоже хочу это подчеркнуть, кредит, да, важен, но это всегда плечо, это дополнительный ресурс. Основной ресурс у большинства предприятий, особенно для инвестпроектов, другой. Инвестпроекты прежде всего финансируются акционерным капиталом, собственным либо привлеченным капиталом. И мы видим, что в предыдущие годы у компаний был хороший финансовый результат. Это означает, что есть собственные ресурсы для продолжения инвестиций. Это мы видели, кстати, в росте инвестиций.
Тем не менее про кредит. Мы не ожидаем ни в коем случае кредитного сжатия, просто темпы роста кредита будут более умеренными, но они будут положительными и также будут помогать экономическому росту.
И говоря об экономике предложения, все-таки экономика предложения — это действительно расширение производственных возможностей, возможностей производить больше продукции при этих же ресурсах, прежде всего благодаря повышению производительности труда. Финансовый фактор важен, но он не единственный. Важно и улучшение делового климата, снижение административных барьеров, рост конкуренции, безусловно, это мы понимаем, рост гибкости рынка труда. Это все очень важные факторы. Мы здесь влияем не денежно-кредитной политикой, а скорее развитием финансового рынка, где больше возможностей для разных форм привлечения, в том числе капитала для компаний, для их развития.
Но, конечно, важно в этих условиях, в условиях структурной трансформации экономики, через которую мы проходим, важно, чтобы все ресурсы — и финансовые, и ограниченные физические ресурсы — направлялись прежде всего в те сферы, где больше отдача, где больший рост производительности труда. Именно так будет происходить развитие экономики предложения.
Маркером того, что происходит именно развитие экономики предложения, а не экономики спроса, будет рост производства без ускорения инфляции. Мне кажется, это такой важный маркер именно того, что рост не уходит в свисток избыточного спроса.
ВОПРОС (телеканал «Россия-24»):
Центробанк уже несколько лет дает участникам рынка рекомендации по учету ESG-факторов. Рынок ESG-облигаций в России пока скорее на начальном этапе развития. По мнению Центробанка, какое регулирование ему необходимо?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, мы продолжаем вместе с Правительством выстраивать и систему регулирования, главное — систему стимулирования для учета ESG-факторов. И здесь очень важна таксономия ESG-факторов, в том числе, вы знаете, на облигационном рынке уже есть и пилотные выпуски облигаций. Мы думаем о том, как может это учитываться в банковском регулировании. То есть эта работа продолжается. Действительно, нужно будет, наверное, настраивать регулирование, учитывая прогресс в этой области.
ВОПРОС (газета «Нижегородские новости»):
По итогам прошлого года экономика страны развивалась выше ожиданий, но в связи с бурным ростом растет и инфляция. Как найти баланс и можно ли вообще его найти, чтобы и экономика развивалась, и инфляция была невысокая? Ведь льготные кредиты, которые выделяются предприятиям, разгоняют инфляцию. И насколько вообще сильно разгоняется инфляция? Было много увеличений зарплат, пенсий и других выплат, в том числе с нового года.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Баланс, о котором вы говорите, между ростом экономики и снижением инфляции найти можно, более того, это нужно, и наша денежно-кредитная политика направлена именно на это. Она направлена на то, чтобы рост экономики был не просто кратким эпизодом, пусть впечатляющим высокими темпами, но чтобы это был устойчивый экономический рост. И для этого нужно вернуть инфляцию под контроль, потому что умеренный рост цен — это основа для долгосрочного экономического роста.
И мы уже, к сожалению, длительное время находимся в ситуации, когда рост спроса обгонял и продолжает обгонять возможности производить товары и услуги. И для того чтобы спрос, который, как часто говорят, убежал далеко вперед, встретился с предложением, нужно, чтобы экономика росла более сбалансированными, более умеренными темпами.
И поэтому некоторое замедление роста экономики при выходе из перегрева — это естественный процесс. И наша задача — сделать так, как говорят на языке экономистов, чтобы посадка экономики прошла мягко и с быстрым выходом к устойчивым темпам роста и к низкой инфляции. В этом важную роль играет и бюджетная политика. И для нас очень важно, чтобы и дефицит бюджета, и масштаб льготных программ, о которых сегодня говорилось, оставались такими, как сейчас планирует Правительство.
Что касается роста зарплат, доходов населения, инфляцию разгоняет не рост зарплат, а объективные ограничения, которые не позволяют производительности труда расти столь же быстрыми темпами. И как раз именно отставание роста производительности труда от роста зарплат — это и есть тот проинфляционный фактор, который мы сейчас видим.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Вы в пресс-релизе отмечаете, что рост экономики за 2024 год превзошел ваш прогноз и что сейчас ее траектория роста значительно отклонилась от сбалансированной, как и рост зарплат от роста производительности труда. Есть ли у Центрального банка оценки какие-то, что такое сбалансированный рост экономики и зарплат? А также, может, вы назовете отрасли, которые в первую очередь вносят основной вклад в перегрев экономики?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Все-таки перегрев спроса и перегрев экономики — это не перегрев конкретных сегментов. Мы говорим про экономику в целом, хотя дисбалансы в одних секторах могут быть больше, в других меньше.
Что касается сбалансированных темпов роста, это устойчивые темпы роста, которые не ведут к постоянному ускорению инфляции, когда инфляция находится на цели 4%.
А.Б. ЗАБОТКИН:
По поводу отраслей. Все-таки макроэкономическая логика — это логика совокупного спроса и совокупного предложения. Соответственно, уместно рассуждать о масштабе разрыва выпуска для экономики в целом, масштабе отклонения совокупного спроса от потенциала в целом. Говорить о том, какие отрасли больше или меньше перегреты, с точки зрения макроэкономической логики не очень правильная постановка вопроса, потому что инфляция отражает общую картину по экономике в целом.
Количественных оценок потенциала мы не публиковали, но есть, как вы, наверное, знаете, в Основных направлениях денежно-кредитной политики врезка, в которой довольно подробно изложена логика потенциала и разрыва и представлен график модельных оценок, где мы сейчас находимся с точки зрения того, что нам говорят данные на этот счет. И некоторый ориентир с точки зрения того, что на прогнозе рассматривается в качестве сбалансированного и устойчивого роста, — это прогноз по росту ВВП на конце прогнозного горизонта, в 2027 году это
ВОПРОС (проект InvestFuture):
Эльвира Сахипзадовна, 7 лет назад вы прочли лекцию в честь Мишеля Камдессю, в которой заявили (цитата): «Санкции, торговые и валютные войны вызывают трансграничные эффекты, которые нельзя предвидеть. Это заставляет нас еще больше увеличивать резервы». ЦБ уже начал подготовку к торговым войнам? Как он будет это делать? И вы уже затронули эту тему, но подробнее можете объяснить, как торговые войны могут повлиять на россиян, на инфляцию?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, мы все время готовимся к рискам, то есть мы считаем, что наша финансовая система должна быть готова к разного рода шокам, они часто случаются, поэтому у нас есть специальные обзоры рисков финансового рынка, финансовой стабильности.
Что касается торговых войн, то в целом их эффект на мировую экономику может быть в замедлении экономического роста, когда происходит фрагментация, когда ресурсы не перераспределяются туда, где они наиболее эффективно используются, такая блоковая фрагментация. И это может привести к замедлению темпов роста мировой экономики, а соответственно, к замедлению спроса на товары нашего экспорта.
И хотя зависимость российской экономики от экспорта сырья уменьшилась, но она значительная, и мы, конечно, смотрим на то, как это может повлиять, и это отражаем в рисковом сценарии.
Что касается готовности к такого рода рискам, я и раньше считала, и сейчас считаю, что должно быть два элемента такой подготовки, если хотите.
Первое. В экономике не должно быть существенных дисбалансов, слабых звеньев, потому что, когда случаются такие шоковые события, эти слабые звенья могут привести к эффекту домино. Условно неустойчивые банки, как у нас было в 2008, 2014 годах, когда надо было спасать банки, нашу кровеносную систему и так далее. Оздоровление банков привело к тому, что в последние годы банки помогали экономике, реструктурировали кредиты.
Закредитованность компаний, банков, когда такие кризисы наступают, — это тоже слабые звенья, поэтому нельзя допускать чрезмерной закредитованности экономических объектов и, соответственно, населения, граждан.
И второе: нужны так называемые буферы, запасы. Макроэкономическим буфером является Фонд национального благосостояния. Если ситуация ухудшается, у вас всегда есть возможность поддержать необходимые расходы и так далее.
В банковском секторе — буферы капитала. Мы к 2022 году пришли с очень хорошими запасами капитала, и поэтому, несмотря на невероятные санкции на финансовый сектор, банки смогли наращивать кредитование. Конечно, мы дали регуляторные послабления, но кредитование происходило очень высокими темпами. Сейчас капитала достаточно, но мы считаем, что банки должны всегда иметь буфер капитала. И поэтому происходит плановая нормализация такого регулирования, для того чтобы банки поднакопили такие буферы.
Поэтому, если говорить о готовности или подготовке к такого рода событиям, которые могут случаться, на мой взгляд, это два основных направления.
ВОПРОС (YouTube-канал «Елаховский»):
Вы уже сегодня говорили, что у вас нет хрустального шара, но тем не менее повышение ставок центробанками с резервными валютами, в первую очередь ФРС, ЕЦБ, было болезненным для валют развивающихся стран, в том числе для рубля. Это транслировалось в том числе через цены на нефть. Но последние цифры по инфляции оказались высокими. Закладываете ли вы в свои прогнозы снижение долларовых ставок в этом году или нет?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Во-первых, влияние решений центральных банков, которые эмитируют резервные валюты, в последние годы уменьшилось именно потому, что у нас влияние трансграничного движения капитала, капитальных потоков сильно уменьшилось. У нас большее влияние на курс оказывает экспорт-импорт.
Мы, безусловно, прогнозируем, закладываем некоторые предпосылки по развитию и мировой экономики, и ставок. Мы закладываем сейчас минимальное снижение мировых ставок.
ВОПРОС (газета «Известия»):
Вы планируете с 1 марта снизить макропруденциальные надбавки к коэффициентам риска по ипотеке, при этом вы получили возможность устанавливать макропруденциальные лимиты на ипотеку с апреля этого года. Скажите, это действие означает ли, что вы не воспользуетесь в ближайший год вашей возможностью по лимитам?
И уточняющий вопрос про Правительство. В прошлую пятницу Владимир Владимирович перед Мишустиным поставил две стратегические задачи, одна из которых — снижение инфляции. То есть всегда за инфляцию отвечал ЦБ, а тут как бы и Правительству на это намекнули. Скажите, пожалуйста, усилится ли ваше взаимодействие с Правительством в связи с этим? И что вы, собственно, от Правительства, какой помощи в этом ждете?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По первому вопросу. Мы воспользуемся этой возможностью. Мы сейчас чуть снизили макронадбавки по ипотеке, в секторе среднерискованной ипотеки, так назовем, где у нас показатель долговой нагрузки меньше 70% и показатель первоначального взноса больше 20%.
Но макропруденциальные лимиты мы будем вводить, скорее всего, на ипотеку с показателем долговой нагрузки 80% плюс и соответствующим первоначальным взносом и, возможно, скорректируем макронадбавки в этом сегменте.
Что касается задачи достижения инфляции, инфляция — это всегда про баланс спроса и предложения. Мы своей денежной-кредитной политикой влияем на совокупный спрос, но на спрос влияет и бюджетный дефицит, поэтому мы учитываем бюджетные параметры. И я еще раз повторю: очень рассчитываем, что тот дезинфляционный эффект от возвращения к бюджетному правилу, который сейчас заложен, будет реализован. И, естественно, чем больше возможности расширения производства, то, что называется экономикой предложения, где очень важны структурные меры, — это компетенция Правительства.
Мы с Правительством сейчас очень активно взаимодействуем. Я думаю, что здесь нет необходимости каких-то дальнейших дополнительных усилий по координации. Мы обмениваемся взглядами на экономику, мерами, которые мы готовим, но решения каждый в своей сфере принимает абсолютно самостоятельно, и мы принимаем решения по денежно- кредитной политике независимо.
ВОПРОС (издание Frank Media):
Застройщики расширяют использование рассрочки при продаже жилья, а при этом ЦБ ранее говорил о том, что видит в этом риски и готовится ввести регулирование для таких сделок. А что это может быть за регулирование? Может ли это быть стандарт, новый стандарт, только теперь для рассрочки? И когда оно может быть введено?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы действительно видим, что на рынке выросла доля сделок, которые называются «рассрочка от застройщика», то есть не кредит банка, а «рассрочка от застройщика», и видим, что доля рассрочки от застройщиков в продажах увеличилась с 20 до 40%.
Что нас здесь беспокоит? У нас действительно есть беспокойство, потому что широкое распространение этих схем создает риски как для покупателей, так и для самих застройщиков.
Какого рода эти риски для покупателей? Человек оформляет рассрочку. Рассрочка обычно очень ограниченная, в среднем рассрочка сейчас идет год-два, то, что мы видим. Рассрочка оформляется под обещание, что потом ставки на ипотеку снизятся и человек сможет оформить ипотечный кредит. Во-первых, этот ипотечный кредит ему никто пока не гарантировал. И важно будет, чтобы человек не попал в сложную ситуацию.
Второе. С точки зрения долговой нагрузки гражданина, ведь рассрочка — это тоже долг, даже если он беспроцентный, но вы должны чуть позже по времени, но заплатить определенные суммы — это долг. И данные об этом долге не передаются в бюро кредитных историй. Человек пришел в банк за другим кредитом. А есть ли данные о том, что у него есть долг и может ли он обслуживать дальше этот долг? Банк не может сделать выводы. И может быть просто чрезмерная закредитованность гражданина. Мы в банках вот такие риски недопущения чрезмерной закредитованности регулируем через показатели долговой нагрузки. Здесь эта долговая нагрузка не учитывается.
А с чем могут столкнуться застройщики? Если человек покупает жилье в рассрочку, то, соответственно, не наполняются эскроу-счета и застройщики могут потерять то, по сути дела, льготное финансирование, которое сейчас получают под проекты, потому что наполнение эскроу-счетов ведет к тому, что застройщики получают кредиты по достаточно низким ставкам. Это риск для застройщиков.
Что касается стандарта, вот тот стандарт ипотечный, который начал действовать, касается деятельности банков, он не регулирует отношения людей и застройщиков. Пока мы не видим, как его можно распространить (на застройщиков. — Ред.). Поэтому очень важно, чтобы рассрочка для покупателя была очень прозрачная, не было скрытых переплат и комиссий и чтобы люди понимали, какие последствия от этого могут быть. Поэтому беспокойство у нас есть. Будем смотреть, что дальше делать.
ВОПРОС (проект Law and Finance):
Что изменилось в оценке Центральным банком состояния банковской системы за последние месяцы? Сохраняется ли у банков достаточный уровень капитала и ликвидности, чтобы выдержать более высокую ставку при необходимости?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
У банков достаточно капитала и ликвидности. И как я только что говорила, перед 2022 годом был большой запас капитала, то есть большой запас капитала сверх нормативов, и это помогло пройти наиболее острую фазу кризиса. Но в
Мы считаем, что запас капитала над вот этим минимальным уровнем, который мы регулируем, должен быть всегда, поэтому ужесточаем требования, чтобы банки сформировали этот запас, и макропруденциальные надбавки тоже работают на формирование запаса капитала. На начало 2025 года за счет таких макропруденциальных надбавок банковский сектор уже накопил дополнительный буфер капитала — 1,2 триллиона рублей.
Что касается влияния высоких ставок на банки, на капитал банков, запас капитала не связан с тем, что надо подстраиваться под высокие ставки. Но, конечно, высокие ставки означают, что банки должны учитывать риски заемщиков, которые берут долги по этим высоким ставкам, и должен быть достаточный запас капитала. И банки должны наращивать долю высоколиквидных активов. Мы дали некоторые послабления по графику, но все равно они должны это делать и улучшать ликвидность баланса. В целом мы ожидаем, что банки будут улучшать свою позицию по капиталу и по ликвидности, и это будет очень хорошей базой для финансирования экономики.
ВОПРОС (проект Pro.finansy):
Cегодня был повышен прогноз по инфляции на 2025 год. Возможно ли, что Центральный банк будет снижать ключевую ставку до достижения цели по этой инфляции?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Для того чтобы мы начали снижать ставку, необязательно, чтобы инфляция уже пришла к 4%. Нам важно убедиться, что инфляция устойчиво замедляется к целевому уровню. Иначе говоря, если мы будем видеть выраженную, обеспеченную устойчивыми, а не разовыми какими-то факторами, тенденцию к замедлению, которая, по нашему прогнозу, приведет инфляцию к 4%, то это возможно.
Пока мы таких предпосылок не видим. Мы еще не видим этих устойчивых тенденций. Мы следим за широким кругом показателей, но последние данные, которые есть и по кредитованию, и по сбережениям, о чем мы говорили, по динамике денежных агрегатов, — если они станут устойчивыми, — да, то возможно снижение ставки. Если мы, наоборот, увидим, что начинают преобладать проинфляционные тенденции, то возможно и увеличение ставки.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Для того чтобы мы сочли, что достаточно сведений, чтобы судить об устойчивости тенденций, все-таки мы должны это увидеть, в том числе и в динамике самой инфляции, и в снижении инфляционных ожиданий. То есть пока то, что мы видим в данных, — это замедление роста кредитования, замедление роста денежных агрегатов, но пока это еще не переложилось в инфляцию и инфляционные ожидания. То есть снижение ставки без синхронного снижения инфляционных ожиданий всех типов экономических агентов крайне маловероятно. Надо, чтобы инфляционные ожидания пошли вниз.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо!