Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 26 июля 2024 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение повысить ключевую ставку до 18% годовых.
Ранее мы называли четыре триггера для повышения ставки. Все они реализовались. Во-первых, устойчивая инфляция увеличивается. Во-вторых, потребительская активность не охлаждается. В-третьих, положительный разрыв в экономике не сокращается, а жесткость рынка труда растет. В-четвертых, реализовались новые проинфляционные риски, связанные с санкциями. Все это означает, что мы значимо отклонились от базового сценария. В связи с этим мы существенно пересмотрели макроэкономический прогноз. Он предполагает значительно бо́льшую жесткость денежно-кредитной политики для возвращения инфляции к цели.
Перейду к аргументам сегодняшнего решения.
Первое. Инфляция.
Темпы роста цен в последние месяцы оставались высокими. Устойчивая инфляция в II квартале ускорилась. Первые недели июля указывают на сохранение повышенного инфляционного давления, даже если вычесть индексацию тарифов ЖКХ.
Инфляционные ожидания населения растут три месяца подряд. Ценовые ожидания компаний остаются повышенными. Ожидания профессиональных аналитиков на следующий год начали отклоняться от цели.
Прогноз инфляции на этот год повышен до
Второе. Экономика.
Темпы роста ВВП в I и II кварталах оставались высокими. При этом инфляция ускорялась. Это означает, что экономика по-прежнему находится в состоянии значительного перегрева. Резервы рабочей силы и производственных мощностей практически исчерпаны. Нехватка этих ресурсов может привести к ситуации, когда темпы роста экономики будут замедляться, несмотря на все попытки стимулировать спрос. И весь стимул будет уходить в ускорение инфляции. По сути, это сценарий стагфляции. И остановить ее можно будет лишь ценой глубокой рецессии. Сегодняшнее дополнительное ужесточение нашей политики позволит предотвратить такой сценарий.
Понимая, что дефицит рабочей силы становится одним из ключевых ограничений для наращивания производства, компании делают значительные инвестиции в повышение производительности труда, автоматизацию и роботизацию. Но, во-первых, эффекты от инвестиций проявятся лишь со временем. Во-вторых, издержки компаний на покупку оборудования все больше растут и из-за в целом высокой инфляции, и, дополнительно, из-за санкционных препятствий. Это снижает возможности бизнеса по повышению производительности труда и техническому перевооружению. И хотя предложение товаров и услуг и в этих условиях продолжит расширяться, это будет происходить не так быстро, как сейчас растет спрос. При этом высокая инфляция и рост издержек требуют постоянно вносить коррективы в инвестпроекты. Низкая инфляция, на возвращение к которой направлена наша политика, позволит компаниям эффективнее реализовывать свои инвестиционные программы за счет более доступного финансирования и более умеренных издержек.
Учитывая данные по ВВП за первое полугодие, мы повысили оценку роста экономики на этот год до
Третье. Денежно-кредитные условия.
В последние полгода ключевая ставка несколько сдерживала темпы роста кредита, но его динамика все еще далека от сбалансированной. Почему так происходит?
Во-первых, рост спроса на кредиты существенно превзошел наши оценки. В расчете на снижение ключевой ставки уже в этом году, как ранее предполагал наш прогноз, предприятия продолжили быстро наращивать заимствования по плавающим ставкам. В итоге прирост кредитования по плавающим ставкам — это почти 99% прироста всего рублевого кредитования компаний с начала этого года. К тому же заемщики были готовы брать кредиты по более высоким ставкам из-за растущих инфляционных ожиданий, рекордных прибылей, а также рассчитывая занять освободившиеся перспективные ниши на рынках.
Во-вторых, объем и структура бюджетных стимулов имели бо́льшее влияние на кредиты, чем мы предполагали. Компании, заключившие госконтракты, были готовы брать кредиты по повышенным ставкам в ожидании выплат из бюджета. И конечно, важную роль сыграли льготные программы ипотечного кредитования. Такие изменения в бюджетных расходах привели к формированию значительного кредитного импульса.
В-третьих, потребительское кредитование росло быстрее в условиях увеличения доходов значительной части населения. Это позволяло людям больше и сберегать, и тратить.
Таким образом, темпы расширения кредитования превысили наш прогноз, а уровень ключевой ставки в таких условиях оказался недостаточным для того, чтобы вернуть кредит к более сбалансированным темпам.
На июнь пришелся пик заявок по льготной ипотеке. Заемщики ожидали окончания ее действия и торопились запрыгнуть в последний вагон. В июле спрос на ипотеку сократился. Но фактически первые две недели июля были паузой в совершении сделок, поскольку не были утверждены новые параметры семейной ипотеки. Поэтому данные за июнь с завышенными темпами и за июль с заниженными темпами роста кредитов не показательны. Более обоснованные выводы об устойчивой динамике ипотечного кредитования можно будет сделать только после исчерпания этих временных эффектов, то есть ближе к концу III квартала.
Итоги первого полугодия показали, что нужен более высокий уровень ставок в экономике. В том числе с учетом более высокой оценки нейтральной ставки. Мы уточнили ее вверх на 1,5 п.п., до
С нашего прошлого заседания доходности ОФЗ и ставки денежного рынка на все сроки значительно выросли. В движении кривой вверх уже были учтены наши сигналы о более жесткой денежно-кредитной политике, в том числе по сегодняшнему решению о ключевой ставке. Бо́льшая жесткость денежно-кредитных условий будет способствовать сбалансированной динамике кредита, а также усилит склонность к сбережению.
Перейду к внешним условиям.
Наш взгляд на мировую экономику и ситуацию на товарных рынках существенно не изменился. В II квартале стоимостные объемы экспорта оставались неизменными в годовом выражении при сдержанной динамике импорта. Ситуация с импортом связана как с трудностями компаний по проведению трансграничных расчетов, так и с влиянием жесткой денежно-кредитной политики. Судя по оперативным данным, в том числе от наших территориальных учреждений, транзакционные издержки компаний растут. И это может нивелировать влияние произошедшего укрепления курса на стоимость импортных товаров.
С учетом фактических данных и перспектив роста мировой экономики мы уточнили прогноз платежного баланса. Экспорт сложится немного выше, а импорт — немного ниже на всем прогнозном горизонте. Прогноз сальдо текущего счета на этот год мы повысили до 72 млрд долларов США, на следующий — до 57 млрд долларов США.
Далее остановлюсь на рисках для базового прогноза.
Их баланс по-прежнему смещен в сторону проинфляционных. Во-первых, это риск сохранения перегрева экономики. Он может быть связан как с сохранением избыточного спроса, так и с ограничениями на стороне предложения. Основным индикатором здесь является инфляция. Во-вторых, инфляционные ожидания. Чем сильнее высокая инфляция укоренится в ожиданиях, тем более трудным и болезненным будет возвращение к экономике с низкой инфляцией. В-третьих, сохраняются риски со стороны внешних условий. Хотя российские компании адаптируются к санкциям, они несут дополнительные издержки, которые в итоге выливаются в рост цен.
В качестве дезинфляционных факторов можно отметить бо́льшее увеличение потенциала экономики в последние годы, чем это заложено в базовом сценарии. Компании активно инвестируют в расширение производства и повышение эффективности труда, но масштаб того, какую прибавку это даст к потенциалу, пока оценить сложно.
Наконец, мы продолжим учитывать влияние бюджетной политики на совокупный спрос. В случае если нормализация бюджетной политики отклонится от утвержденной траектории, это окажет существенное влияние на степень жесткости денежно-кредитной политики.
В заключение — о будущей траектории ключевой ставки.
Мы будем держать ставку высокой в течение длительного времени — того времени, которое нужно, чтобы вернуть и закрепить инфляцию на цели. Если потребуется, мы не исключаем и дополнительного повышения ключевой ставки. Это отражено в обновленном прогнозе, где траектория ставки существенно повышена на ближайшие три года.
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Уважаемые коллеги, скажите, пожалуйста, обсуждалось ли сегодня более решительное повышение ключевой ставки, а также, может быть, были какие-то аргументы в пользу сохранения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Абсолютное большинство участников обсуждения выступили за повышение ставки до 18%. Но были и предложения сохранить нынешний уровень ставки 16% — допускали, что для возвращения инфляции к цели с учетом ставки 16% просто нужно больше времени для того, чтобы с учетом лагов жесткость денежно-кредитных условий проявилась в снижении инфляции.
Но были и предложения повысить ставку и до 19, и до 20%, то есть до того уровня, когда с высокой степенью вероятности можно будет говорить о завершении цикла повышения ставки.
Мы приняли решение повысить до 18%. Но, как я уже сказала, не исключаем дальнейшего повышения. Дальнейшие наши шаги будут зависеть от поступающих данных.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс):
13 августа истекает лицензия OFAC на сворачивание операций с Группой Московская Биржа. Выросли ли риски прекращения биржевых торгов юанем в России, по вашему мнению? Как, вы считаете, дальше будет складываться ситуация с импортом? Насколько велика проблема с расчетами, в том числе с юанями? Можно ли эту проблему решить быстро?
И еще один вопрос: поддерживает ли ЦБ отмену запрета на взыскание и арест средств со счетов «С», если это будет в рамках дел по компенсации ущерба РФ и ЦБ? И не могли бы вы хотя бы порядок цифр назвать, сколько сейчас на счетах «С», — это триллион, несколько триллионов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается рисков, связанных с трансграничными расчетами, риски вторичных санкций действительно увеличились. Мы это видим и в затруднении ситуации с платежами. Компании активно ищут способы для того, чтобы расчеты проходили. Но я больше комментировать не буду.
Что касается импорта, ситуация с платежами, конечно, оказывает влияние на импорт. Но, на наш взгляд, еще один из факторов — это ужесточение денежно-кредитных условий. Отделить один фактор от другого достаточно сложно, но, скорее всего, здесь влияние обоих факторов.
Что касается счетов типа «С», я уже не раз говорила о том, что мы не раскрываем объем активов на счетах типа «С».
Что касается ответных мер, то тоже, как уже говорила, решение принимает руководство страны.
ВОПРОС («Липецкая газета»):
Рассматривался ли сегодня на заседании вариант шоковой терапии — повышение ключевой ставки сразу на
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Резкие повышения ключевой ставки могут использоваться центральными банками (мы тоже такое использовали) обычно в двух случаях: первый — когда нужно купировать риски для финансовой стабильности, как это у нас было в России в 2014, 2022 годах, и в случае, когда реакция денежно-кредитной политики на рост инфляции уже сильно запоздала. Пример последнего случая — это как раз Турция в последние годы. Инфляция там разогналась до 80%, и до сих пор годовая инфляция остается около 70%, а ключевая ставка была долгое время очень низкая, и поэтому ее приходилось поднимать в Турции достаточно высокими шагами.
Но у нас нет ни риска для финансовой стабильности, ни большого разрыва между фактическим уровнем ставок и тем уровнем ставок, который требуется для замедления инфляции. Темпы роста цен в первом полугодии этого года уже были несколько ниже, чем они были во втором полугодии прошлого года. То есть повышение ключевой ставки в прошлом году имело эффект на снижение темпов инфляции в первом полугодии. Но требуется дополнительная жесткость для того, чтобы процесс снижения инфляции был необратимым. Но наша ситуация, например, не идет ни в какое сравнение с Турцией. И поэтому мы такой вариант не рассматривали.
Мы не можем сейчас задрать ставку повыше, чтобы инфляцию еще быстрее вернуть к цели. Почему, на наш взгляд, этого нельзя делать? У такого повышения ставки, у этой медали, что называется, две стороны. Да, мы можем достичь остановки инфляции и даже спровоцировать дефляцию запретительным уровнем ставки. Но результатом будет не возвращение экономики к устойчивому сбалансированному росту, а чрезмерное охлаждение спроса с избыточной волатильностью во всех параметрах: и в процентных ставках, и в производстве, и в занятости, и в сильном отклонении впоследствии инфляции вниз от цели. И такая чрезмерная волатильность будет иметь негативные последствия для экономического развития. Поэтому у нас нет никакой необходимости для такого рода шоковых повышений.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Я бы призвал обращать внимание не только и не столько на изменение ставки здесь и сейчас с 16 до 18%, а на изменение прогнозной траектории ставки. Средняя ставка на следующий год, если смотреть по центру диапазона, повышена с 11 до 15%, на 2026 год — с 6,5 до 10,5%. И то и другое — это изменение не на 2 процентных пункта, а на 4 процентных пункта. И именно вот это придает дополнительную жесткость сегодняшнему решению.
ВОПРОС («Российская газета»):
Скажите, пожалуйста, в чем была главная ошибка многочисленных экспертов, которые в начале этого года прогнозировали скорое начало снижения ключевой ставки?
И еще один вопрос. В последние месяцы банки резко повысили доходность по вкладам, так что их ставки стали превышать ключевую на
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Аналитики, как и мы, высказывали суждения о скором начале снижения ключевой ставки на основе тех данных, которые нам были доступны в начале года. Что мы видели в начале года по этим данным? Текущая инфляция существенно замедлилась с осенних пиков. Инфляционные ожидания снижались. Напряженность на рынке труда как минимум перестала расти. Денежно-кредитные условия ужесточались. Рост потребительской активности замедлился, и одновременно росла склонность населения к сбережению. Это было учтено и в прогнозах экспертов, и в нашем прогнозе.
И тогда наш прогноз на основе тех данных, которые были доступны в начале года, предполагал пространство для снижения ставки в этом году. Но, возможно, вот такая уверенность и экспертов, и финансового рынка, и бизнеса подкреплялась тем, что по сути за 10 лет таргетирования инфляции это первый случай циклического перегрева, когда требуется длительный период сохранения высоких ставок для охлаждения спроса.
В те эпизоды, которые мы переживали в 2014 и 2022 годах, пиковые значения ставки были кратковременными, так как они были связаны с рисками для финансовой стабильности, внешними шоками, а спрос тогда падал не столько в ответ на взлет ставок, сколько вследствие этих внешних шоков. Сейчас же высокий уровень ставок — это ответ на перегрев спроса, притом что все остальные факторы спроса работают на его расширение, и это коренное различие. И в полной мере вот такое понимание длительности периода поддержания высоких ставок сформировалось только в последние месяцы.
И по мере выхода новой информации, если вы заметили, мы стали делать акцент на том, что возвращение инфляции к цели будет требовать более длительного периода поддержания жестких денежно-кредитных условий. И в прошлом месяце мы начали говорить и о том, что готовы повысить ставку при реализации рисков для инфляции, и наш обновленный прогноз не предполагает снижения ставки в этом году.
Второй вопрос — про доходность по депозитам выше ключевой ставки на несколько процентных пунктов. Обычно ставки по депозитам выше ключевой ставки используются банками в маркетинговых целях для привлечения новых клиентов. И здесь надо очень внимательно смотреть, потому что часто бывает, что эти ставки предлагаются только в течение первых месяцев, а потом идут вниз.
Но если мы говорим о ставках по депозитам для массовых вкладчиков, то в принципе они сопоставимы с ключевой ставкой. И они до сегодняшнего дня были сопоставимы с ключевой ставкой, которая действовала до этого: чуть больше 16% была ставка по самым выгодным депозитам без специальных условий. Фактические средние ставки действительно ниже.
Что касается дальнейшей ситуации на депозитном рынке, то условием того, что ставки по депозитам будут превышать ключевую ставку, являются ожидания повышения ключевой ставки. То есть если банки ожидают повышения ключевой ставки, они могут держать и депозитные ставки выше нынешней ключевой. По мере снижения этих ожиданий, по мере снижения рисков для инфляции такой эффект будет исчезать.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Скажите, пожалуйста, вы оценивали риски влияния пошлин на инфляцию? Правительство повысило пошлины на ряд потребительских товаров из недружественных стран. Могут быть вторичные эффекты? Как это отразится на инфляции?
И второй вопрос: некоторые эксперты на «неделе тишины» предлагали ЦБ снизить ставку, как Центральный банк Китая это сделал. Скажите, пожалуйста, вы вообще смотрите за решениями Народного банка Китая, как-то свою политику с ними соотносите?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Повышение пошлин — это практически всегда проинфляционный фактор, но мы думаем, что эффекты от нынешнего решения будут ограничены, потому что это коснется не очень большой части товаров потребительской корзины — до 7%, если я не ошибаюсь. Поэтому мы считаем, что эти эффекты ограничены.
Что касается наших наблюдений за политикой других центральных банков. Безусловно, мы смотрим за политикой центральных банков. За ситуацией в Китае, конечно, тоже внимательно смотрим, и не только за политикой Центрального банка, а что происходит с развитием экономики, — это наш ключевой торговый партнер.
Что касается их решения по ставке, у них другой режим денежно-кредитной политики. Кроме того, для них проблема — не высокая инфляция, а именно низкая инфляция. Сейчас Китай балансирует около нулевой инфляции, и они проводят политику диаметрально противоположную нашей, потому что наша задача — снизить инфляцию, а их задача — избежать дефляции.
ВОПРОС (ИА «Татар-информ»):
Рост цен сейчас продиктован высоким спросом. Нет ли опасения, что в связи с завершением льготной ипотеки люди направят имеющиеся деньги на покупку других товаров, которые есть в перечне ИПЦ, в отличие от квартир? И произойдет резкий рост цен. Или все же отмена льготной ипотеки окажет дезинфляционное влияние и почему?
И вторая часть вопроса. Раньше люди после приобретения квартир в новостройке обязательно приобретали сопутствующие товары и услуги: плитку, ламинат, сантехнику, мебель. Поменяется ли в связи с этим структура потребительского спроса? Возможно, уже поменялась, и есть первые данные?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Основным эффектом от завершения безадресной льготной ипотеки будет снижение инфляционного давления. Хотя напрямую стоимость жилья, стоимость квартир не входит в индекс потребительских цен, но высокие темпы выдачи любых кредитов, любых ипотечных кредитов (рыночных, льготных) приводят к росту денежной массы, приводят к росту внутреннего спроса. И, если этому растущему спросу не соответствует рост предложения, это выливается в общий рост цен.
Кстати, мы с вами на рынке жилья наблюдали ускоренный рост цен — даже выше высоких темпов инфляции.
По нашему мнению, граждане в основном денежные средства направят на сбережения, особенно с учетом высоких ставок по депозитам. Кто-то будет, безусловно, направлять и на потребление. Но, на наш взгляд, большая доля уйдет на сбережения, тем более с учетом повышения рыночных ставок.
Что касается изменения структуры потребительского спроса, наверное, пока об этом говорить рано. Во-первых, эффекты не мгновенные. Многие квартиры, купленные с помощью льготной ипотеки, еще только строятся, и собственники будут получать их в течение нескольких лет, и, соответственно, это будет создавать спрос на товары для ремонта.
Будут продолжать и покупать квартиры. Я напомню, что у нас в прогнозе ипотека будет расти темпом
А.Б. ЗАБОТКИН:
По последним данным, пока говорить об охлаждении потребительского спроса на мебель и стройматериалы преждевременно. В II квартале темпы роста цен по этим категориям, точно так же, как и общие темпы роста цен, несколько ускорились по сравнению с I кварталом.
И надо понимать, что какие-то вещи из этой номенклатуры сугубо потребительского свойства, но значительная часть товаров для ремонта востребована и в других формах строительства. Поэтому цены на них будут определяться совокупным спросом со стороны всех отраслей на стройматериалы.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
Вы сказали про влияние госстимулирования и собственно госзаказов на корпоративное кредитование. Может быть, есть какие-то количественные оценки или, по крайней мере, в целом какая-то оценка динамики? То есть это стабильно высокое влияние либо оно как-то все-таки меняется во времени?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Одно из направлений такого выраженного влияния — это льготная ипотека. Мы видели, что в последнее время выдачи ипотеки в основном шли по льготным программам, и это серьезно повлияло, я имею в виду безадресную льготную ипотеку.
По корпоративным кредитам самих льготных программ гораздо меньше, но склонность компаний, скажем так, аппетит компаний к тому, чтобы брать кредиты, зависит не только от стимулов, от субсидирования процентных ставок, но в том числе от госконтрактов. То есть когда есть госконтракты, причем не короткие, а длинные, то компании, конечно, охотнее берут кредиты по высоким ставкам. Но количественно вычленить эту долю, наверное, невозможно.
А.Б. ЗАБОТКИН:
С выделением, наверное, это действительно очень проблематичный вопрос, и любые цифры в данном случае могут, скажем так, скорее ввести в заблуждение, чем дать надежную оценку.
Но что важно понимать? Не важно, корпоративный кредит растет в сугубо рыночной части экономики или он растет из-за того, что компании берут кредиты для того, чтобы осуществлять деятельность для удовлетворения государственного спроса, — важен общий уровень спроса в экономике, на который они реагируют.
То, где государственные программы кредитования действительно создают дополнительный кредитный импульс, — это ситуация, как было в случае с льготной ипотекой, когда уровень ставок по этим кредитам никак не был связан с рыночными ставками. И в этом случае в ситуации, когда увеличиваются инфляция и инфляционные ожидания, еще более привлекательным становится брать кредиты в рамках этих программ. И получается, что эти программы работают проциклически, усиливая кредитный импульс в экономике даже сверх своего физического объема.
ВОПРОС (издание Forbes):
Недавно Комитет по стандартам деятельности кредитных организаций одобрил ипотечный стандарт. Какой могла бы быть ответственность банков, которые не будут его соблюдать?
И также второй вопрос. В середине июля была приостановлена публикация ежедневной статистики по внебиржевым валютным торгам, которую начали публиковать в апреле. Как объяснял ЦБ, это было сделано в целях ограничения санкционного влияния. Что изменилось с апреля с точки зрения санкционных рисков? И с какой точки зрения публикация этой статистики их усиливала? Возможно ли возобновление публикации статистики по внебиржевым торгам в будущем?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается ипотечного стандарта и в принципе ответственности банков за соблюдение тех стандартов, которые вырабатываются в рамках Комитета по стандартам. Есть Комитет по стандартам, и наконец-то подготовлен стандарт ипотечного кредитования. Мы считали, что это очень важно иметь такой стандарт, чтобы снизить недобросовестные практики, когда банки вводят в заблуждение потребителей. Такой стандарт есть.
Но встает правильный вопрос, который вы задаете: как, соответственно, осуществлять надзор за соблюдением этого стандарта? Это же не нормативы, которые устанавливает Центральный банк, и у него есть надзорные полномочия. Мы все понимаем, что такая ответственность должна быть, иначе этот стандарт может не соблюдаться. И сейчас вместе с комитетом ведем дискуссии, как лучше это сделать, и договорились, что должен быть еще надзорный стандарт, то есть стандарт надзора за соблюдением этих стандартов. И ведется дискуссия, кто должен будет осуществлять этот надзор: либо Банк России, либо, соответственно, комитет. То есть мы в процессе дискуссии, но я надеюсь, мы выработаем решение для того, чтобы и ответственность была.
Но мы в принципе приветствуем, когда сами участники рынка могут смотреть за соблюдением тех или иных правил. Это было бы правильно. Вопрос еще до конца не решен.
Что касается публикации данных. Действительно, мы в апреле начали публиковать, потом перестали публиковать, потому что видим риски вторичных санкций. Реализовавшиеся санкции не связываем с этой публикацией, но тем не менее для того, чтобы риски уменьшить, мы приняли это решение. Пока изменений здесь не предполагается.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Bank of China прекратил корреспондентские отношения с Мосбиржей, и под вопросом остается сохранение корреспондентских отношений с единственным другим контрагентом. В случае прекращения биржевой торговли каким вы видите продолжение операций Минфина по бюджетному правилу? Ранее предполагалось, что валюта будет продаваться на централизованном рынке. Каким образом будут распределяться продажи на Мосбирже? Как это повлияет на рубль?
И второй вопрос — по трансграничным расчетам. Коллеги уже задавали вопросы, большие проблемы с ними сейчас уже. Вы допускаете, что из-за боязни вторичных санкций банками других стран, даже дружественных, Россия окажется в финансовой блокаде? У вас есть вообще сценарий на этот случай?
И третий вопрос — о перегреве. Могли бы вы дать какую-то количественную оценку масштаба перегрева российской экономики? То есть спрос превышает предложение товаров и услуг на
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается проведения нами операций в рамках бюджетного правила, мы можем проводить их и на бирже, и на внебиржевом рынке — на валютный курс это никак не повлияет. Если эти риски реализуются, то мы разъясним конкретный механизм. Но могу сказать, что мы готовы проводить операции и на внебиржевом рынке.
Что касается трансграничных платежей и рисков. Мы, конечно, рассматриваем разные рисковые сценарии, готовимся к разным ситуациям. Но в целом я думаю, что компании будут решать проблемы платежей в той или иной степени, потому что у многих стран есть потребности торговать с Россией, осуществлять экспортные и импортные операции, и будут находиться способы платежей.
Мы учитываем то, что транзакционные издержки предприятий в этой ситуации могут расти. И это может оказывать влияние, соответственно, на экспорт, импорт, и мы это учитываем в проведении денежно-кредитной политики.
Что касается перегрева. Да, мы действительно считаем, что экономика перегрета. Напомню, что мы вкладываем в это понятие. Перегрев, или положительный разрыв выпуска, — это такое состояние экономики, когда объем выпуска превышает так называемый потенциальный ВВП, то есть тот выпуск продукции, товаров и услуг, который может быть произведен экономикой, исходя из наличных здесь и сейчас ресурсов, технологий, производственных процессов, цепочек без быстрого роста цен или раскручивания инфляционной спирали.
Оценивая степень перегрева, мы смотрим на широкий круг показателей. Среди основных можно выделить безработицу, темпы роста реальных зарплат, динамику кредитования. Конечно, главный показатель — инфляция.
Количественной оценки масштаба перегрева мы не даем, потому что это все-таки ненаблюдаемая величина, но динамика инфляции — это очень важный показатель перегрева экономики.
При этом у нас есть модельные оценки, которые говорят о том, что в первой половине этого года масштаб перегрева был, наверное, максимальным за последние 16 лет. Накануне кризиса 2008 года он был выше, и это усугубило глубину экономического спада, который был во многом вызван внешними причинами. Это, кстати, показывает те риски, которые есть, если будет дальнейшее усиление перегрева. Поэтому наша денежно-кредитная политика направлена на то, чтобы этот разрыв выпуска сокращался и экономика перешла к сбалансированным темпам роста.
ВОПРОС (проект Bitkogan):
Еврокомиссия запретила своим гражданам участвовать в обмене активами. Из-за этого иностранцы могут испугаться, не пойти на добровольный обмен. Как в таком случае может вообще выглядеть обмен активами? И есть ли вообще на него шансы?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мне тяжело комментировать решения Еврокомиссии, которые направлены на то, чтобы граждане Евросоюза в том числе не могли решить свои проблемы с заблокированными активами. Но мы будем рассматривать любые механизмы и способы для того, чтобы защитить законные интересы российских инвесторов. Будем рассматривать все иные способы.
ВОПРОС (телеканал НТВ):
Может ли сейчас произойти так, что при ставке 18% люди фактически перестанут брать кредиты, а компании по плавающим ставкам продолжат их брать, и в итоге особого влияния на инфляцию мы не заметим?
И второй вопрос — про мошенничество. Сейчас активизировались новые схемы, когда мошенники у нас придумывают себе новые лица: они — сотрудники ЖКХ, сотрудники Пенсионного фонда. Звонят, просят назвать код из СМС, получают доступ к Госуслугам и берут кредиты. В основном это направлено на пожилых граждан. Есть ли у ЦБ какие-то мысли: может быть, ввести период охлаждения для этой возрастной категории или какие-то дополнительные проверки для людей этого возраста? Чтобы не было больше таких случаев.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы воздействуем своими решениями в принципе на динамику кредитования в целом. Для нас важна общая динамика кредитов.
Я уже говорила о проблеме кредитов по плавающей ставке компаниям. Многие компании считали (и мы действительно давали такие сигналы), что ставка может начать снижаться в этом году, и поэтому охотно брали кредиты. Но мы сейчас повысили оценку траектории ключевой ставки не только на этот год, но и на следующий, и через год. И я думаю, компании и банки будут это учитывать при принятии решений о выдаче или получении кредита.
Динамика розничного кредитования может действительно замедлиться значимо, в том числе и за счет охлаждения ипотеки. И в целом мы ожидаем, что темпы роста кредитов будут, что называется, сбалансированными, это позволит быстрее привести инфляцию к нашей цели 4%.
Про мошенников. К сожалению, то, о чем вы говорите, имеет место быть. Действительно, пожилые люди часто оказываются беззащитными перед такого рода мошенниками. Но что мы видим? К сожалению, не только пожилые люди, но и молодые, без высшего образования, а также с дипломами о высшем образовании, об экономическом образовании, сотрудники банков — все попадают на удочку таких мошенников.
И период охлаждения — это, на мой взгляд, важный инструмент. Мы его ввели по переводам и сейчас обсуждаем, чтобы он вводился и по кредитам, — это будет важная мера. Для пожилых людей предусматривается, и мы обсуждаем такую возможность, чтобы было правило второй руки, что называется, когда люди могут назначить кого-то из своих родственников, людей, кому доверяют, чтобы к ним обращались, если принимаются те или иные решения. Будем смотреть все возможные меры для того, чтобы защищать людей от таких мошеннических действий.
ВОПРОС (интернет-издание «47 Ньюс», Санкт-Петербург):
Почему повышение ключевой ставки не достигает должного эффекта в полной мере, ведь инфляция в целом по стране продолжает расти?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Все-таки темпы инфляции, темпы кредитования отреагировали на то ужесточение денежно-кредитной политики, на то повышение ключевой ставки, которое состоялось в прошлом году. Если мы сравниваем первую половину этого года со второй половиной прошлого года, то у нас инфляция замедлилась с осенних пиков. И если бы такого ужесточения денежно-кредитной политики не произошло, не произошло бы повышения ключевой ставки и она бы осталась, скажем, 7,5%, то на сегодня мы бы имели гораздо более высокую инфляцию и гораздо более слабый курс.
Однако быстрого снижения инфляции к цели 4% действительно не происходит. Не происходит по ряду причин: это и перегретый совокупный спрос, и высокая потребительская активность, и дефицит трудовых ресурсов. При этом дополнительный спрос поддерживается высокими темпами роста кредитования.
И ужесточение денежно-кредитной политики как раз направлено на то, чтобы уменьшить давление на цены со стороны этого дополнительного кредитного избыточного спроса и повысить стимулы для сберегательного поведения.
И, конечно, надо учитывать (я тоже об этом все время говорю), что денежно-кредитная политика действует с лагами, лаги составляют
Такое дополнительное ужесточение денежно-кредитной политики как раз потребовалось для того, чтобы быстрее вернуть инфляцию к 4%, учитывая инерцию всех тех процессов, которые есть.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Если количественно посмотреть на масштаб движения процентных ставок (хоть по депозитам, хоть по кредитам), то основное их изменение произошло как раз в промежутке с апреля по июнь, когда стало понятно, что устойчивого замедления инфляции не происходит, и, соответственно, это подразумевает более длительный период поддержания жесткой денежно-кредитной политики, а возможно, и дополнительное ее ужесточение. Соответственно, когда мы думаем о том, в какой мере ставка 16% успела подействовать на экономику, в основном это влияние реализовалось только начиная с II квартала. И это отчасти было связано с тем, что, да, были ожидания более быстрого замедления инфляции, соответственно, ожидания и у финрынков, и у аналитиков, и в нашем прогнозе, что ставки будут снижаться быстрее.
И в условиях высоких инфляционных ожиданий это на самом деле создавало, поддерживало довольно высокий спрос на кредиты, что мы и видели в течение первого полугодия.
ВОПРОС (газета «Московский комсомолец»):
Банк России полгода держал ставку на достаточно высоком уровне, тем не менее инфляция вопреки январским прогнозам, в том числе ЦБ, не понизилась. Эксперты считают, что одним повышением ставки инфляцию не обуздать. В связи с этим вопрос: делал ли Банк России попытки объединить свои усилия по борьбе с инфляцией с другими ведомствами? Если да, то к чему они привели? Если нет, то будет ли их делать в будущем? Потому что, очевидно, например, что цены на бензин играют большую роль в инфляции, плюс повышение тарифов, о котором вы сами говорили.
И второй вопрос. Возможно, он немного наивный. Если 16% не замедлили инфляцию, то почему 17% замедлят? Почему, допустим, не 19 или не 20%? И почему, не впадая в шоковую терапию, не повысить сразу до нужного уровня, чтобы к концу года получить нужную цель?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Все-таки повышение ставки, которое произошло в прошлом году, привело к снижению инфляции. У нас инфляция в первом полугодии этого года снизилась по сравнению с тем, что было в осенние пики, и даже если брать в целом второе полугодие прошлого года. Но снизилась недостаточно, снижается медленно.
И что нас беспокоит? Устойчивые компоненты инфляции действительно как-то стабилизировались. О чем это говорит? О том, что нужна дополнительная жесткость денежно-кредитных условий, чтобы возобновить снижение инфляции, особенно в ее устойчивых компонентах. В связи с этим мы повысили ставку, дальше будем смотреть на данные. Если мы увидим, что ставка недостаточна для того, чтобы вернуть инфляцию к цели в следующем году, мы не исключаем повышения ставки.
Что касается нашего взаимодействия с другими ведомствами. Каждое ведомство действует в рамках своей компетенции. Наша компетенция — денежно-кредитная политика, мы влияем на совокупный спрос.
Что касается Правительства. Конечно, наиболее весомый вклад Правительства в обуздание роста цен, и в том числе в повышение своевременности реакции денежно-кредитной политики на отклонение инфляции от цели, — это сбалансированная предсказуемая бюджетная политика. Бюджетное правило очень важно в этом смысле.
Безусловно, мы через денежно-кредитную политику влияем на совокупный спрос и говорим о том, что рост спроса не поддерживается теми же темпами роста предложения. Конечно, если предложение будет расширяться быстрее, то это будет сокращать этот разрыв. И поэтому правительственные программы в рамках компетенции Правительства, которые направлены на повышение производительности труда, на расшивку узких мест, на то, что повышает потенциал экономики, тоже имеют последствие в виде создания условий для снижения инфляции. И мы обмениваемся информацией с Правительством. Мы знаем те проекты, которые они реализуют, которые они обсуждают, точно так же, как и Правительство учитывает ту политику, которую мы проводим.
ВОПРОС (РИА «Новости»):
Можно ли сказать, что пик инфляции уже пройден? И ожидает ли ЦБ в августе традиционную дефляцию? И если да, может ли это повлиять на снижение ключевой ставки?
И еще один вопрос по ипотеке. Когда можно ожидать сдувания ипотечного рынка? И есть ли сейчас смысл покупать квартиры или лучше все-таки хранить деньги на сберегательных счетах?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается пика инфляции. Если говорить о месячных темпах инфляции, то у нас действительно в июле высокие данные по инфляции, они включают и индексацию тарифов ЖКХ. Месячные темпы начнут падать уже в августе.
Что касается устойчивых темпов инфляции, они будут снижаться медленнее, но мы исходим из того, что под влиянием наших решений по денежно-кредитной политике будет происходить значимое снижение инфляции, прежде всего в устойчивых компонентах.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Про дефляцию в августе: как мы всегда говорим, дефляции в отдельно взятый месяц не бывает. Дефляция — это процесс устойчивого снижения общего уровня цен, который имеет смысл обсуждать на горизонте года или более.
То, что имеет место в августе, — это сезонное снижение уровня цен плодоовощей, которое в том числе, если оно очень сильное, вызывает и то, что в августе общий уровень цен разово сезонно снижается. Это не является дефляцией, и большая просьба этот термин стараться не использовать.
По поводу общей динамики устойчивых темпов роста цен — пик пришелся на осень прошлого года, с сентября по ноябрь. Дальше было замедление в I квартале, а в II квартале они несколько возросли. За июль, по всей видимости, будет тоже достаточно существенное, высокое значение помесячных темпов, даже с поправкой на сезонность и с поправкой на повышение тарифов, которые надо отчасти выносить за скобку. Но далее в течение второго полугодия мы считаем, что текущие темпы роста цен будут существенно ниже, чем в среднем они были за первое полугодие. И, собственно говоря, это и заложено в прогноз.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается дисбалансов на рынке ипотеки, они будут уходить постепенно. Я еще раз повторю, что мы ожидаем продолжения роста ипотеки, ипотечного портфеля на
Что касается выбора момента покупки квартиры, то у всех жизненная ситуация своя и свои потребности. Но мы исходим из того, что темпы роста цен на жилье замедлятся и, может быть, будут меньше, чем темпы роста доходов населения, потому что они опережали их. И это надо учитывать при принятии решений по покупке квартир.
ВОПРОС (интернет-издание «РБК Кавказ»):
С 1 июля в России перестала действовать программа льготной ипотеки. Как по-вашему это скажется на ценах на рынке недвижимости? Поможет ли добиться охлаждения рынка, в том числе на юге России? И нет ли в таком случае риска того, что застройщики перестанут планировать новые проекты или даже не будут завершать уже строящиеся?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
На юге России действительно был высокий рост цен на жилье, в том числе из-за того, что очень высокий спрос на покупку жилья на юге. И мы считаем, что отмена безадресной льготной ипотеки действительно приведет к некоторому охлаждению рынка, к сбалансированным темпам его роста.
Трудно сказать, какой точно будет динамика цен на жилье на рынке недвижимости. Особенно если рассматривать в региональном разрезе, действует много специфических факторов. Но эффект, который должен быть, — это то, что цены на жилье перестанут расти такими высокими темпами.
На что важно смотреть? Важно смотреть, мы всегда говорили, не просто на процентные ставки по ипотеке, насколько они снизились, а на доступность жилья в части соотношения доходов населения и цены недвижимости. И, вероятно, эта доступность будет расти.
Под влиянием безадресной льготной ипотеки рост цен на недвижимость опережал рост доходов, и это приводило в ряде регионов к снижению доступности жилья. Вот мы считаем, что доступность жилья все-таки будет постепенно повышаться.
И, конечно, не нужно ожидать мгновенной подстройки цен. Как говорят экономисты, здесь может быть эффект храповика, который действует в экономике. И надо учитывать сохранение льготных адресных программ, они тоже достаточно масштабные.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Еще хотел бы напомнить, что очень важным сюжетом, который нас беспокоил, было расхождение цен первичного и вторичного рынка. И, конечно, при меньшем масштабе льготных программ следует ожидать, что этот разрыв между ценами первичного и вторичного рынка значимо сократится.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается застройщиков, да, темпы роста спроса будут меньше, но спрос будет расти. Это надо учитывать, когда мы говорим о том, как это повлияет на застройщиков. Да, не будет такого темпа роста выручки, финансового результата, что называется. Но за последние годы, когда рынок рос очень быстро, крупнейшие застройщики создали подушку безопасности и имеют достаточный запас прочности для того, чтобы и завершить начатые проекты, и начинать, возможно, новые проекты.
Но, безусловно, эта ситуация различается от застройщика к застройщику. Компании, которые перекредитованы, которые осуществляли экспансию на рынке за счет чрезмерного кредитования, могут столкнуться со сложностями. Но в целом мы отслеживаем ситуацию, рисков для финансовой стабильности здесь не видим.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Скажите, пожалуйста, как идет процесс создания и сопряжения платежной системы БРИКС? То есть создание в рамках БРИКС независимой расчетной платежной системы, которая основывалась бы на самых современных технологиях, таких как цифровые валюты и блокчейн.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы вместе с Минфином обсуждаем с партнерами по БРИКС этот проект. Я уже раньше говорила, он достаточно сложный, то есть он потребует времени для того, чтобы его осмыслить вместе с партнерами и продвигать. Поэтому такая работа идет в стадии обсуждений. И это означает, что мы задействуем и другие способы, другие возможности для развития расчетов.
ВОПРОС (издание Fomag.ru):
Достаточно ли уже принятых мер для стабилизации кредитования, для балансировки либо нужны какие-то еще дополнительные меры, помимо ставки и уже принятых мер?
Второй вопрос — про инфляцию. Через что ее удобнее сейчас, в данный момент наблюдать? То есть многие аналитики в последнее время смотрят очень активно на недельные темпы инфляции. Действительно ли это репрезентативно, либо нужно смотреть месячные и другие какие-то показатели, либо отдельные компоненты выделять? Через какой показатель ее сейчас удобнее наблюдать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По первому вопросу. Более высокие ставки по кредитам в целом оказывают сдерживающее влияние на объемы кредитования. Главный инструмент воздействия Центрального банка на темпы роста кредитов — это ключевая ставка. Иногда предлагают вместо ключевой ставки использовать макропруденциальные меры, которые направлены на те или иные сегменты кредитования. Наше твердое убеждение, что макропруденциальные меры ни в коей мере не заменяют ключевую ставку, потому что ключевая ставка действует не на отдельные сегменты кредитования, а на общие темпы кредитования, и не только на кредитование, но и на сбережения, на привлекательность сбережений.
А макропруденциальные меры направлены на то, чтобы предотвратить риски для финансовой стабильности, связанные с чрезмерной закредитованностью тех или иных заемщиков. И следствием скорее будет перераспределение кредитов внутри сектора между более рискованными заемщиками и менее рискованными. Если, например, это применяется в потребительском кредитовании, то (перераспределение. — Ред.) в сторону корпоративного кредитования, и может не сказаться в целом на темпах роста кредитования. Поэтому основной инструмент, конечно, здесь ключевая ставка.
Что касается того, как наблюдать инфляцию, мы применяем очень много показателей инфляции. Недельные показатели совсем не совершенны. Мы на них, конечно, смотрим, но выводы делать на основе недельных показателей невозможно, потому что там усеченный набор товаров и услуг, которые входят в эти показатели.
Я попрошу Алексея Борисовича рассказать более подробно о показателях, на которые мы ориентируемся, чтобы смотреть на текущее инфляционное давление. Для нас очень важно именно текущее инфляционное давление, потому что иногда говорят о годовой инфляции — это зеркало все-таки заднего вида во многом.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Действительно, есть широкий набор показателей, начиная от общего индекса потребительских цен и далее — различные более узкие корзины компонентов, на которые мы смотрим. Не исчерпывающий их список, который, наверное, не покрывает все многообразие показателей, представлен в нашем ежемесячном обзоре «Динамика потребительских цен». В целом те показатели, которые там отражены, являются важной частью анализа общей динамики.
То, против чего мы призываем и предостерегаем аналитиков, — это думать о том, что есть какой-то 1, или 2, или 3 показателя, которые покажут полную картину текущей ценовой динамики или даже ценовой динамики за целый год, потому что действительно инфляция — это изменение общего уровня цен. Если вы отбрасываете из нее те компоненты, которые не нравятся вам, для того чтобы сделать тот вывод, который вы имеете в виду, и подгоняете, по сути дела, результат под тот ответ, который вы хотите получить, то в итоге на самом деле вы теряете информацию и формируете необъективную картину. То есть сейчас то, что мы можем точно сказать, что в II квартале по всем показателям инфляции в той или иной мере темпы роста цен были выше, чем они были в I квартале, чего не должно происходить при достаточной жесткости денежно-кредитных условий. И, соответственно, дополнительная жесткость денежно-кредитной политики показана для того, чтобы возобновить необратимый процесс снижения инфляции к цели 4%.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Но и важно, конечно, на что мы обращаем внимание, кроме статистических показателей инфляции, усеченных показателей и так далее. Это инфляционные ожидания и как инфляция воспринимается (населением. — Ред.), наблюдаемая инфляция. Очень важно, как люди воспринимают инфляцию и какую инфляцию они ожидают, потому что исходя из этого они принимают решения по потреблению, по сбережению. И это, конечно, напрямую влияет на то, как быстро мы вернем инфляцию к цели.
ВОПРОС (YouTube-канал «Елаховский»):
Вы часто и много, в том числе сегодня, говорили о том, что жесткая денежно-кредитная политика оказывает влияние на инфляцию с задержкой в несколько кварталов. Ставка 16% была неизменной в течение полугода, но инфляция только росла. В чем причина, с вашей точки зрения? В том, что двух кварталов не хватило, чтобы 16%-ная ставка сработала, надо было еще подождать? Или в том, что 16% изначально было мало, надо было еще в декабре 2023 года выше поднимать? Либо скорее причина в том, что источник нынешней инфляции повышением ставки в принципе трудно нейтрализовать?
И второй вопрос — про рынок труда. Сейчас на нем дефицит, признанный подавляющим числом экспертов, но при этом мы видим тенденции к ужесточению миграционного режима. Будет ли Банк России оценивать степень влияния рисков сокращения притока трудовых мигрантов в Россию на инфляцию? И насколько эти риски велики?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Начну с рынка труда. Конечно, состояние рынка труда — это сейчас один из основных показателей, на которые мы смотрим. И дефицит на рынке труда возрастает. Последние опросы предприятий показывают, по-моему, что 72% предприятий уже считают основным ограничением недостаток рабочей силы, и это очень важный показатель.
Потоки миграции, конечно, оказывают влияние на уровень напряженности на рынке труда, и мы это учитываем.
Что касается достаточной жесткости денежно-кредитной политики. Мы видели, что после повышения ставки у нас действительно произошло снижение инфляционного давления, но сейчас коллегиальное мнение Совета директоров заключается в том, что требуется дополнительная жесткость, потому что инфляция в II квартале оказалась и в устойчивых компонентах выше, чем в I квартале.
Мы, наверное, были недостаточно консервативны в оценке некоторых параметров, в том числе влияния на темпы роста кредитования бюджетных операций, и не только прямых льготных программ, как в ипотеке, но и в целом повышения уровня бюджетных расходов, поскольку это ведет к большему кредитному мультипликатору, если хотите.
И второе. Были действительно сформированы на рынке, в том числе под влиянием наших прогнозов траектории ключевой ставки, ожидания очень быстрого снижения ставки, и это подстегнуло кредитную активность. Изменения произошли весной. Жесткость денежно-кредитных условий, как я уже говорила, будет сейчас дополнительно транслироваться в экономику. Мы оценили, что необходима дополнительная жесткость, поэтому повысили ключевую ставку.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Небольшое семантическое уточнение: не столько подстегнуло кредитную активность, но поддержало ее на том уровне, который несовместим с возвращением инфляции к 4%.
ВОПРОС (газета «Известия»):
У меня, позвольте, пожалуйста, два уточняющих вопроса. Во-первых, про взаимодействие с другими ведомствами. Буквально вчера Песков сказал о том, что Правительство вместе с Центробанком занимается дополнительными мерами по сдерживанию инфляции, конечно, отметив, что таргетирование — это первая важная история.
Второй момент — по ипотеке. Вот вы все так надеялись на отмену льготной ипотеки, но у нас такие параметры семейной оказались, что они расширены: теперь могут получать и семьи с двумя детьми старше 6 лет, и в том числе это будет распространяться на ИЖС. Не будет ли вот это расширение в значительной степени нивелировать отмену льготной ипотеки?
И поддерживаете ли вы Минфин в том, что нужно сильно повышать ставки по арктической и дальневосточной ипотеке, по которым они сейчас 2%?
И последний вопрос, уже не уточняющий, — по поводу системно значимых кредитных организаций. По каким параметрам вы будете принимать решения о списке системно значимых кредитных организаций? И могут ли из них исчезнуть зарубежные кредитные организации, которые сворачивают деятельность в нашей стране?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Если я правильно поняла, первый вопрос — это дополнительные меры сдерживания инфляции Правительства и Центрального банка, да?
Мы воздействуем на спрос, на спрос влияет и бюджетная политика, поэтому в этой части — это непосредственно функционал Правительства, но Правительство влияет и на сторону предложения. Если мы влияем только на сторону спроса, то Правительство — и на сторону спроса в части бюджетной политики, и в значительной мере на сторону предложения.
И там очень много мер, их не перечислишь, Правительство прорабатывает в том числе развитие инфраструктуры, расшивки узких мест. Есть целая программа повышения производительности труда, которая направлена на то, чтобы увеличить потенциал экономики. Поэтому здесь наше сопряжение политик, скажем так, происходит.
Что касается ипотеки, здесь, наверное, применимо общее правило: чем больше масштаб льготных программ, тем меньше пространства для рыночного кредита, чем больше масштаб льготной ипотеки, тем меньше будет пространства для рыночной ипотеки. Рыночная ипотека очень реагирует на ключевую ставку. Мы видели: после повышения ключевой ставки рыночная ипотека серьезно сократилась.
Поэтому мы все это учитываем (объемы льготных программ) и видим, как это сказывается на рыночной ипотеке.
Что касается параметров льготных программ, в том числе региональных, это компетенция Правительства. Но, конечно, те ставки, которые есть сейчас, — это большой объем субсидирования этой ипотеки, скажем так.
Что касается системно значимых кредитных организаций, мы уточняем осенью список и можем обновлять параметры. Рассматриваем все аспекты системной значимости. Мы такой анализ не проводили, и сейчас говорить о том, какие банки останутся, какие нет, не готовы. Оснований исключать оттуда российские дочки иностранных банков пока нет.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Раньше конца III квартала делать какие-то выводы о том, с какой интенсивностью продолжается программа семейной ипотеки, будет преждевременно. Я думаю, что какие-то значимые комментарии на этот счет мы сможем дать только к октябрьскому заседанию по ставке.
ВОПРОС (издание «РБК»):
Вопрос касается юаней. Наши коллеги из «Ведомостей» написали, что некоторые китайские банки разделяют юани на «чистые» и «грязные». «Грязные» — это которые имеют отношение к России, в том числе были куплены на Московской Бирже. И якобы вот с этими «грязными» юанями банки не очень хотят работать. Видит ли Банк России такую проблему и какие возможные пути ее решения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы видим проблемы в трансграничных платежах, в использовании иностранных валют, риски вторичных санкций. Но мы (я уже это не раз говорила) не готовы конкретно, детально комментировать механизмы, способы решения проблемы трансграничных платежей.
ВОПРОС (блог Anna_finance):
Подписчиков беспокоит, нет ли риска заморозки денег на банковских вкладах. То есть понятно, что ставки очень привлекательные и люди хотят размещать средства. Не могли бы вы, пожалуйста, успокоить людей в части безопасности их сбережений.
И второй вопрос — про ипотеку. Семейную ипотеку продлили, мы ждали 10 дней новых условий по семейной ипотеке. А еще спустя 10 дней Марат Хуснуллин сказал о том, что осенью, возможно, будет пересмотр условий. И понятно, что государство ищет баланс между тем, чтобы поддержать семью и одновременно поддержать застройщиков. Какие меры принимаются, чтобы вот этот баланс найти, чтобы и у застройщиков не было резкого охлаждения в продажах и при этом семьи могли покупать квартиры? Может быть, какая-то рассматривается промежуточная ставка — не 6%, а какая-то другая?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается сбережений населения, сейчас в целом депозитные ставки очень привлекательны для сбережений. Они позволяют не только защитить сбережения от инфляции, но и заработать. Люди сами должны делать выводы, нужно ли сберегать, в зависимости от своей жизненной ситуации.
Что касается возможного пересмотра параметров семейной ипотеки, наша позиция заключается в том, что для того, чтобы этот вопрос ставить, нужно получить данные о более устойчивых темпах роста ипотеки.
По данным, которые мы получаем за июль, эти выводы делать невозможно, потому что в июне были повышенные темпы ипотеки, и те, кто, может быть, хотел и намеревался брать в июле, старался взять в июне. И в июле программа семейной ипотеки практически 2 недели не работала. Поэтому выводы делать невозможно на основе этих данных. Нужно будет смотреть и август, и, может быть, сентябрь, октябрь, чтобы сделать эти выводы.
Что касается так называемого баланса, я уже не раз говорила о том, что, на наш взгляд, застройщики накопили подушку безопасности, у нас не будет происходить резкого сжатия ипотеки, ипотечный портфель будет продолжать расти. И главное, на мой взгляд, на что надо смотреть, это на то, чтобы наши решения повышали доступность жилья. Вот это, мне кажется, самое главное — чтобы рост цен на жилье не опережал рост доходов населения и чтобы ипотека была более доступной широкой массе людей, а не только тем, которые попадают под льготные программы.
Для того чтобы ипотека была доступна для массы людей, нужно снижение рыночных ставок, нужно снижение инфляции. Я еще раз напоминаю: у нас массовая ипотека стала расти без дорогостоящих бюджетных программ, когда мы снизили инфляцию и она некоторое время держалась около 4%, рыночные ипотечные ставки были на уровне около 8%. Она стала доступна для массы людей. Поэтому, на мой взгляд, магистральное направление доступности жилья — это доступность ипотеки на базе низкой инфляции, умеренных ипотечных ставок.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Вы уже прокомментировали корпоративные кредиты и розничные, но у меня уточнение. Не рассматривает ли ЦБ введение макропруденциальных мер в отношении именно корпоративного кредитования?
И второй вопрос: не видите ли вы необходимости введения административных мер для снижения напряженности на рынке труда? И какие это могут быть меры?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Меры по повышению гибкости труда, вовлечению в рабочую силу, в занятость большего количества людей — это то, над чем работает Правительство, что-то предлагает. Но основная, наверное, мера — это как раз снижение разрыва между ростом спроса и ростом предложения, который создает эту напряженность на рынке труда.
Что касается макропруденциальных мер для корпоративного кредитования, в принципе теоретически это возможно. В некоторых странах есть такие макропруденциальные меры, но опять-таки их целью будет, если они вводятся, не влияние на темпы роста корпоративного кредитования, а влияние на то, чтобы предотвратить наращивание кредитования у рисковых заемщиков, у которых уже накоплены большие долги. Про физических лиц, про граждан мы знаем, что, когда у них уже накоплены большие долги, доходы могут не позволять им их обслуживать. Мы эту проблему видим.
То же самое у предприятий может быть. Их денежная выручка, прогнозируемые доходы могут не позволять обслуживать те кредиты, которые они берут. А часто берут кредиты либо на сделки слияния- поглощения, либо на то, чтобы осуществить экспансию на рынке за счет кредитных ресурсов, не понимая риски, которые есть. И вот для предотвращения таких ситуаций возможно применение макропруденциальных мер. Мы обсуждали это какое-то время назад, но к решению пока не пришли.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Так как много вопросов на эту тему, я бы хотел проиллюстрировать, почему мы говорим, что макропруденциальные меры слабо влияют на общие темпы роста кредита в отличие от ключевой ставки. Что делают эти меры? Они делают для банков менее привлекательными выдачи тех кредитов, которые для них более выгодны, то есть высокорискованных и, соответственно, более высокодоходных, потому что по более высокорискованным они получают более высокую процентную ставку от заемщика. И даже с учетом создания резервов под риски и так далее, без дополнительных надбавок, которые предполагаются макропруденциальными мерами, банкам при прочих равных выгоднее выдавать более рискованные кредиты.
Но если мы макропруденциальными мерами снижаем для них привлекательность высокорискованных кредитов (но при этом низкорискованные кредиты по-прежнему для них прибыльны с точки зрения выдачи, то есть ставки не являются настолько высокими, чтобы ограничить спрос на эти кредиты), то банки просто переместят свою кредитную активность в низкорискованные кредиты. И поэтому общий рост совокупного спроса на самом деле будет точно такой же, но с меньшим объемом риска.
Поэтому макропруденциальные меры важны с точки зрения управления кредитными рисками финансовой системы, но без изменения общего уровня процентных ставок повлиять на общий уровень кредита крайне маловероятно.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Еще макропруденциальные меры не влияют на привлекательность сбережений, а ключевая ставка влияет. Поэтому, естественно, ключевая ставка — эффективный инструмент. Макропруденциальные меры мы не будем применять для того, чтобы влиять на темпы роста кредитования.
ВОПРОС (издание Frank Media):
Насколько я помню, у нас сейчас достаточно серьезный объем портфеля банковских кредитов с плавающей ставкой 50%, если я не ошибаюсь. И вот такое движение ставки и более длительное сохранение жесткой ДКП не создают ли рисков, во-первых, для бизнеса, который брал кредиты с надеждой, что ставка пойдет вниз, и, во-вторых, для банков?
И второй вопрос. Вы сказали, что на ваше решение повлияла, в частности, реализация санкционных рисков. Правильно ли я понимаю, трансграничные расчеты вы имели в виду? И какое влияние они оказывают на инфляцию? То есть понятно, что это проинфляционный фактор, но есть ли какой-то расчет, цифра?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Повышение ставки снизит, скорее всего, темпы роста новых кредитов по плавающей ставке. То есть компании и банки, понимая, какая будет траектория ставок, наверное, не будут брать кредиты теми же темпами, которыми брали до сих пор.
Что касается влияния уже выданных кредитов на бизнес и на банки, мы в целом по системе смотрим, насколько компании готовы обслуживать кредиты по повышенной ставке. И, кстати, когда банки выдают эти кредиты, они смотрят, насколько заемщик в состоянии будет обслуживать этот кредит, если ставки повысятся.
Я думаю, что во многом и банки учитывали это, и компании, когда брали кредит по плавающей ставке, учитывали в том числе свои достаточно высокие прибыли, денежные потоки, которые позволяют обслуживать данные кредиты.
Мы проводим анализ рисков для финансовой стабильности, в том числе анализ процентных рисков. Таких рисков не видим. Но по конкретным компаниям могут быть действительно проблемы. Прежде всего, это компании, которые уже закредитованы и взяли большой объем кредитов по плавающей ставке, где «долг / EBITDA» уже выше некоторой нормы, — у них могут возникать проблемы. Но такие проблемы возникают и в других ситуациях, когда компании, беря кредиты, не полностью рассчитывают все риски.
Что касается влияния сложностей с трансграничными операциями на инфляцию. С одной стороны, сложности с этими расчетами могут уменьшать импорт, хотя сейчас этого не происходит, импорт в последние месяцы у нас стабильный. Но надо учитывать, что скорее в статистике мы видим тот импорт, который был проплачен раньше, там есть авансирование. Трудности с расчетами за импорт могут проявиться через
Но в целом, если мы будем видеть сдерживание импорта, это фактор, который при прочих равных влияет на укрепление рубля. Укрепление рубля — в принципе дезинфляционный фактор. Но эти трансграничные расчеты, в том числе выработка новых механизмов расчетов, приводят к росту издержек компаний-импортеров, и это может привести к росту цен импортируемых товаров, то есть эти факторы могут компенсировать друг друга. В какой мере они компенсируют друг друга, будет это проинфляционный или дезинфляционный фактор, пока сказать сложно, и тем более количественно.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Это будет зависеть от того, насколько успешно частный сектор сможет придумать пути своей деятельности в условиях дополнительного санкционного давления. Конечно, если санкции ухудшают условия торговли для нашей экономики в целом, то при прочих равных это эквивалентно некоторому вычету из потенциала экономики, и в этом смысле это проинфляционно в результате взаимодействия как курсовой составляющей, так и факторов, связанных с ценами, по которым нам становится доступен импорт с мировых рынков.
Спасибо за вопросы!