Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 16 февраля 2024 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение сохранить ключевую ставку на уровне 16,0% годовых.
В прошлом году мы наблюдали резкое ускорение инфляции. Это означает, что экономика росла за рамками своих потенциальных возможностей. Иначе говоря, разогретый спрос значительно превышал возможности роста производства. Мы отреагировали на это повышением ключевой ставки до 16%. Сегодня результаты работы трансмиссии денежно-кредитной политики видны вполне отчетливо. Сформировались жесткие денежно-кредитные условия. Под их влиянием сберегательная активность усиливается, а кредитная — постепенно охлаждается. В результате темпы роста цен начали замедляться. Вместе с тем неопределенность относительно скорости, с которой будут развиваться дезинфляционные процессы, сохраняется. Поэтому для устойчивого возвращения инфляции к цели нам потребуется поддерживать жесткие денежно-кредитные условия продолжительное время. Наша политика позволит снизить инфляцию до
Перейду к аргументам сегодняшнего решения.
Первое. Инфляция.
Пиковые значения текущего роста цен пройдены осенью. Ослабление инфляционных тенденций прежде всего связано с ужесточением денежно-кредитной политики. Ее дезинфляционный импульс идет и по процентному, и по валютному каналу, и по каналу ожиданий. Повышение ключевой ставки привело к увеличению ставок по кредитам и депозитам и транслировалось в замедление кредитования и активный рост вкладов. Что касается валютного канала, то высокая ставка делала привлекательнее рублевые активы, сдерживала спрос на импорт и, соответственно, иностранную валюту. Это внесло вклад в стабилизацию курса рубля. Перенос его летнего ослабления в цены завершился. Наконец, начали снижаться с крайне высоких значений оценки будущей инфляции со стороны участников финансового рынка, населения и предприятий.
В декабре и январе мы увидели снижение месячных темпов роста цен с исключением сезонности по сравнению с осенними значениями. Причем во многом за счет устойчивых компонентов. Базовая инфляция замедлилась. В январе в целом темпы роста цен остались примерно такими же, как в декабре. Исключение составили услуги без ЖКУ, которые в январе дорожали быстрее. Рост здесь во многом связан с удорожанием санаторно-курортных услуг и поездок. Вероятно, из-за переориентации россиян на поездки по стране мог усилиться сезонный рост цен на внутренний туризм.
Таким образом, дезинфляционные процессы в устойчивой части инфляции уже заметны. Они могут идти неравномерно, но, по базовому прогнозу, в результате жесткой денежно-кредитной политики приведут к инфляции
Второе. Экономика.
В прошлом году рост ВВП составил 3,6%, что существенно выше нашего прогноза. Основным драйвером стал внутренний спрос. Особенно сильно увеличились инвестиции, что связано со структурной трансформацией экономики. Оперативные данные указывают на продолжение инвестиционной активности, но меньшими темпами. Большой вклад в рост экономики внес потребительский спрос, поддержанный ростом зарплат и кредитования. Потребление росло высокими темпами до конца прошлого года. Полной информации по началу года еще нет, но наши региональные подразделения отмечают признаки замедления роста потребительской активности в январе. Региональные различия в потребительской и деловой активности, кредитовании и инфляции подробно рассматриваются в нашем докладе «Региональная экономика».
Сильный рост ВВП может отражать и более значимое восстановление потенциала экономики. Необходимость переключения на собственное производство стимулировала инвестиционный спрос, создание новых мощностей. В прошлом году активно строилась транспортная и логистическая инфраструктура. Есть примеры замещения импорта собственным производством в легкой и пищевой промышленности, производстве мебели и бытовой химии.
Тем не менее расширение потенциала экономики — это всегда процесс небыстрый. А общий спрос в экономике, подпитываемый госрасходами и ускоренным кредитованием, вырос заметно сильнее. В итоге даже с учетом повышения возможностей производства избыточный навес спроса (иначе говоря, перегрев экономики) выливался в ускоренный рост цен. Вероятно, пик этого перегрева пришелся на осень. Решения по ключевой ставке способствовали появлению первых признаков возвращения экономики на траекторию более сбалансированного роста.
Мы судим об этом по некоторому ослаблению инфляционного давления в последние два месяца и по отсутствию явного нарастания напряженности на рынке труда. Спрос на продукцию компаний растет несколько меньшими темпами, чем раньше. По данным нашего мониторинга, такие оценки дают предприятия большинства отраслей. А в отраслях, производящих инвестиционные товары, оценки роста спроса остаются высокими. При этом ожидания компаний по спросу остаются вблизи исторически высоких уровней, за исключением добычи. Кроме того, дефицит трудовых ресурсов создает стимулы для компаний инвестировать в автоматизацию труда и повышение его эффективности.
В этом году экономика будет расти более умеренными темпами. Тем не менее мы повысили оценку роста ВВП в сравнении с октябрьским прогнозом до
Третье. Денежно-кредитные условия продолжили ужесточаться.
Кривая ОФЗ приобрела более выраженный отрицательный наклон, то есть ставки на длинные сроки ниже, чем на короткие. Доходности на коротком конце остаются высокими, что отражает ожидания участников рынка по длительности периода высоких ставок. Долгосрочные доходности, напротив, уменьшились. Это говорит о снижении инфляционных ожиданий финансового рынка.
На кредитном и депозитном рынках ставки продолжали увеличиваться. Потребительское кредитование существенно замедлилось в условиях роста ставок и усиления макропруденциальных мер. Выдачи новых ипотечных кредитов с поправкой на сезонность в последнее время сокращаются. В рыночном сегменте, где наша денежно-кредитная политика действует без искажений, уменьшение темпов происходит быстрее. В льготной ипотеке темпы выдач ниже, чем осенние пики, что связано с изменением параметров льготных программ. Но пока темпы выдач остаются высокими — на уровне начала прошлого года. Темпы роста корпоративного портфеля замедлились по сравнению с серединой прошлого года. Корпоративное кредитование продолжит расти, хотя и меньшими темпами, чем в прошлом году.
Норма сбережений в конце прошлого года возросла. В начале этого года сберегательная активность также остается высокой. Существенные темпы роста доходов позволяют гражданам одновременно и больше потреблять, и больше сберегать. Но все же высокие ставки, особенно на фоне снижения инфляционных ожиданий, будут делать сбережения более предпочтительными.
Перейду к внешним условиям.
Ситуация в мировой экономике в целом складывается немного лучше ожиданий. Но поскольку основным драйвером роста выступает нематериалоемкий сектор услуг, это не ведет к значимому повышению спроса на товары сырьевого экспорта.
Экспорт в конце прошлого года сократился за счет как цен, так и объемов. Определенную роль в этом сыграли дополнительные сложности в проведении внешнеторговых операций в части расчетов и логистики. Во втором квартале рынок нефти может перейти к профициту. Страны, не входящие в ОПЕК+, планируют активно наращивать добычу. Это может оказать дополнительное давление на цены.
Учитывая эти тенденции, мы пересмотрели прогноз по внешней торговле. Оценка экспорта на этот год снижена, прогноз импорта изменился незначительно. В результате профицит торгового баланса будет меньше, чем в прошлом году, и ниже октябрьского прогноза.
Проинфляционные риски остаются значительными.
Во-первых, это риски со стороны внешних условий. К ним можно отнести вторичные санкции и ухудшение конъюнктуры на товарных рынках. Во-вторых, риски со стороны инфляционных ожиданий. Высокие и незаякоренные ожидания более чувствительны к временным эпизодам роста цен на отдельные товары или услуги. Это может создавать вторичные эффекты для инфляции. В-третьих, кредитование может слабее откликаться на жесткие денежно-кредитные условия в случае сохранения масштабных льготных программ. Наконец, риски связаны с тем, что повышение производительности труда может сильнее отставать от роста зарплат в условиях сохраняющейся напряженности на рынке труда.
Отмечу также дезинфляционные риски. Спрос может замедляться быстрее, чем это заложено в наш базовый прогноз. Кроме того, если рост экономики в большей мере сложился за счет расширения потенциала, а не циклической компоненты, это может формировать меньшее инфляционное давление.
В заключение — о перспективах нашей политики.
Мы повысили прогноз среднегодовой ключевой ставки на 1 процентный пункт. В этом году средняя за год ставка будет находиться в диапазоне
Более подробное описание дискуссии, которая состоялась при подготовке сегодняшнего решения, будет представлено в нашем новом материале — Резюме обсуждения ключевой ставки. Оно будет опубликовано 27 февраля.
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Традиционно поинтересуемся, какие варианты сегодня рассматривались и насколько широк был консенсус? И вы сказали, что если пространство есть, то к нему будет плавный подход, означает ли это, что в первом полугодии нам не стоит ожидать никакого смягчения?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы рассматривали два варианта решения по ставке: сохранить ставку и повысить ставку. Аргументы мы приведем в резюме обсуждения, которое опубликуем через неделю, но в итоге консенсус сложился вокруг решения по сохранению ставки.
Что касается пространства для снижения ставки, оно действительно есть. Но снижение, на наш взгляд, будет происходить постепенно и плавно. И кстати, снижение номинальной процентной ставки, ключевой, также может означать и сохранение жестких денежно-кредитных условий, если будут снижаться инфляционные ожидания. Нужно смотреть на реальную ставку.
Мы обсуждали с коллегами, когда может начаться первое снижение ключевой ставки. Разброс мнений был достаточно широкий, но большинство считает, что это скорее произойдет во второй половине этого года.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Можно ли сигнал о будущей направленности ДКП считать нейтральным? Почему вы из пресс-релиза убрали четкую формулировку по направленности сигнала? Будет ли это всегда? И второй вопрос: по-прежнему вы ждете, что ситуация в инфляции развернется и годовая инфляция на пике окажется весной — летом этого года? И что конкретно, какие факторы легли в основу вашего решения о повышении прогноза средней ставки на
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, сигнал можно считать в принципе нейтральным. Если вы заметили, в связи с изменением формата публикации наших материалов мы также пресс-релиз изменили. На самом деле, мне кажется, там можно увидеть, что сигнал в целом нейтральный. Во-первых, мы считаем, что пик текущей инфляции — месячной сезонно сглаженной — уже пройден, он пройден осенью прошлого года.
Что касается годовой инфляции, которая отражает рост цен за последние 12 месяцев, действительно, пик может быть весной. Причем рост годового показателя инфляции от нынешнего уровня, на наш взгляд, может быть небольшим, в рамках нескольких десятых процентного пункта. В начале июля предполагается повышение тарифов на услуги ЖКХ, то есть это может также отразиться на временном повышении показателя годовой инфляции. Но в целом мы видим, что по этому году в результате проводимой нашей денежно-кредитной политики инфляция и в устойчивых компонентах продолжит снижаться, с тем чтобы годовая инфляция к концу года была
Алексей Борисович, по повышению прогноза по ключевой ставке предлагаю ответить.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Собственно говоря, повышение прогноза ключевой ставки на этот год и на следующий отражает то, что Совет директоров по итогам обсуждения и остальные участники подготовки решения, наверное, сейчас видят момент начала снижения ставки несколько позже, чем они это видели по состоянию на октябрьское заседание. Соответственно, поскольку снижение начинается позже, то в среднем по этому году мы будем иметь более высокую ключевую ставку. И поскольку в следующий год, наверное, войдем с несколько более высоким уровнем ключевой ставки, то и средняя за следующий год тоже будет выше. Это связано с тем, что необходимо дополнительно оценить устойчивость и скорость снижения инфляционного давления.
И по поводу формулировок сигнала. Действительно, мы убрали стандартную длинную формулу с описанием того, из чего мы исходим. Мы исходим ровно из тех же соображений, которые перечислялись в предыдущем формате пресс-релиза, но мы решили, что к текущему моменту уже все это хорошо усвоили. И если будут направленные сигналы, они будут сформулированы теми же словами, которыми они формулировались и в прошлом. Здесь никаких сюрпризов не будет.
ВОПРОС («Липецкая газета», Липецк):
Центробанк не исключает снижения ключевой ставки в 2024 году. В связи с этим хочу спросить, какой вариант снижения вы считаете оптимальным в нынешней ситуации: последовательное пошаговое снижение или же одновременное существенное снижение, зеркальное прошлогоднему повышению ключевой ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В нынешней ситуации, поскольку речь идет о постепенном охлаждении инфляции после перегрева спроса, а не о быстром замедлении инфляции, как это, например, было после резкого скачка цен в 2014 году или в 2022 году, то наиболее вероятно, мы считаем, что снижение ключевой ставки будет в форме последовательных шагов, более плавное. Конечно, размер шагов будет определяться теми данными, которые мы будем получать о скорости замедления инфляции, об инфляционных ожиданиях, об инфляционных рисках. Если вспомнить резкое повышение ставки, которое произошло втором полугодии — в августе 2023 года, то оно было продиктовано необходимостью купировать риски усиления инфляционного давления. И в силу того, как устроена экономика, поведение потребителей, поведение компаний, инфляция разгоняется обычно гораздо охотнее, чем тормозит. И поэтому Центральный банк, который решает задачу ценовой стабильности, обычно повышает ставку быстрее, чтобы купировать все эти риски, чем потом ее снижает.
ВОПРОС (проект Bitkogan):
Как вы уже неоднократно сказали, Банк России повысил прогноз по ставке на 2024 год. Как это скажется на российской экономике? И стоит ли нам ждать рецессии?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нужно повышать ставки своевременно, чтобы не возникало рисков рецессии, чтобы тот дисбаланс роста спроса и не догоняющего рост спроса производства товаров и услуг не приводил к постоянному резкому раскручиванию инфляции, которую потом пришлось бы снижать гораздо большим и длительным повышением ставок, которое может привести к рецессии. Наш базовый прогноз не предполагает рецессии.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Я хочу подчеркнуть, что прогноз роста ВВП на этот год повышен до
ВОПРОС (онлайн-издание JustMedia, Екатеринбург):
Льготная ипотека была драйвером ипотечного рынка в 2023 году, и считается, что ставка стала причиной роста стоимости льготной программы. Какова роль этого фактора при решении по ставке? Или Банк России считает, что ипотечный «пузырь» постепенно будет уходить благодаря макропруденциальным мерам?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Льготные программы кредитования — кстати, не только в ипотеке — создают такие сегменты кредитного рынка, которые менее чувствительны или даже нечувствительны к ключевой ставке. И по сути дела, что это означает? Это означает, что если мы ключевой ставкой оказываем влияние на совокупный спрос, на кредитную активность в целом, то Центральному банку приходится сильнее изменять денежно-кредитные условия, ставку в рыночной части кредитного рынка, то есть более значительно изменять свою ключевую ставку. И мы это учитываем при принятии решений по ключевой ставке.
И конечно, вы правы, что есть проблема финансовой стабильности, и задача Центрального банка — поддерживать финансовую стабильность. А что это означает? Это означает ограничение высокорискованных, поэтому потенциально плохих долгов в отдельных сегментах финансовой системы. И мы это решаем за счет применения именно макропруденциальных мер, и макропруденциальные меры как раз и сдерживают накопление таких рисков. Побочным результатом этого является то, что предотвращается избыточное надувание «пузыря» цен на эти активы, в том числе в данном случае на жилье.
Мы не считаем, что у нас сформировался ипотечный «пузырь», но у нас возросли риски на рынке ипотеки. Мы об этом говорим. Мы видели признаки перегрева, когда повышенный спрос на ипотеку, который поддерживался в основном за счет льготных программ, приводил не столько к повышению доступности жилья для граждан, сколько к повышению цен. И мы видим, что в прошлом году, например, в выдачах льготная ипотека составляла 60%, поэтому здесь применение макропруденциальных мер, сами решения Правительства по изменению параметров льготных программ, конечно, будут этот сегмент рынка охлаждать. Но мы видим, что рыночная ипотека адекватно, абсолютно нормально реагирует на наше решение по ключевой ставке.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Центральный банк уже месяц назад говорил о том, что выступает против продления обязательной продажи валютной выручки экспортерами, но с учетом того, что курс рубля в последнее время ослабляется все-таки, не будете ли вы пересматривать свою позицию?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Как мы уже говорили, Банк России не видит таких весомых оснований для продления обязательной продажи валютной выручки. На наш взгляд, важность меры по обязательной продаже валютной выручки для того, чтобы стабилизировать обменный курс, значимо уступает другим мерам, другим эффектам. Основные эффекты были от повышения ключевой ставки, от ужесточения денежно-кредитной политики, которое, напомню, было предпринято нами, и в достаточно короткие сроки ключевая ставка выросла в 2 раза. И именно повышение ключевой ставки повысило привлекательность сбережений в рублях, а не в валюте и сдержало также раскручивание спирали роста спроса на импорт. Также на курс в IV квартале, когда происходило его укрепление, стабилизация, влиял торговый баланс и рост выручки российских экспортеров. У нас в августе — сентябре был рост цен на товары нашего экспорта, и с учетом лагов по транспортировке, по платежам эта валютная выручка поступала на рынок во второй половине осени. Мы, конечно, анализируем эти данные, но, на наш взгляд, основное — это фундаментальные факторы, которые оказывают влияние на стабилизацию курса.
ВОПРОС (газета «Красный север», Вологда):
Одним из факторов, стимулирующих инфляцию, регулятор называет дисбаланс между внутренним спросом и предложением. При этом в условиях высоких ставок деловая активность бизнеса снижается и, соответственно, замедляется рост производства товаров, что, соответственно, не лучшим образом отражается на предложении на рынке. Не видите ли вы противоречия между жесткой денежно-кредитной политикой, которую сегодня проводит Банк России, и целью по снижению инфляции?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, здесь нет противоречий, ставка действительно влияет как на потребление, спрос, так и на инвестиции. Это верно. Но спрос гораздо более чувствителен к ставке, чем предложение товаров и услуг, поэтому эффект от ужесточения денежно-кредитной политики строго дезинфляционный. Те страны, которые пытались опровергнуть эту истину, мы знаем такие примеры, они имеют и высокую инфляцию, и низкую доступность кредита.
На инвестиции, кстати, гораздо в большей степени влияет не текущий уровень ключевой ставки, а ожидания по будущей инфляции, которые закладываются в ставки по долгосрочным кредитам — долгосрочные ставки. И кстати, если вы обратите внимание, у нас долгосрочные ставки росли уже начиная с осени 2022 года, то есть за три квартала до того, как мы начали повышать ключевую ставку. То есть участники рынка, у которых росли инфляционные ожидания, закладывали это в долгосрочные ставки. И это происходило ровно из-за роста инфляционных ожиданий. А сейчас мы видим, что, наоборот, среднесрочные и долгосрочные ставки ниже нашей ключевой ставки. То есть участники рынка ожидают, что в результате жесткой денежно-кредитной политики инфляция будет снижаться, и это делает все более привлекательными вот эти долгосрочные ставки.
И хотела бы сказать, что у нас сейчас растет доля кредитов, которые компании берут под плавающую ставку, в том числе для финансирования инвестиционных проектов. Для инвестиционных проектов тоже важен не уровень сегодняшней ставки, не текущий уровень ключевой ставки, а то, какая ключевая ставка, если плавающие ставки привязаны к ключевой, какая плавающая ставка будет в среднем при реализации этого проекта. И чем больше есть уверенности, что денежно-кредитная политика, уровень нынешних ставок достаточен для того, чтобы вернуть инфляцию на место, тем больше уверенности, что кредитная ставка будет снижаться. И мы видим сейчас как раз рост спроса на кредиты по плавающей ставке, они закладывают потенциальное уменьшение ставки в результате того, что ценовая стабильность будет обеспечена.
И конечно, хотела бы обратить внимание, мы об этом все время говорим, что сейчас ключевое ограничение — не доступность кредита, и наши опросы предприятий это показывают, а ограничения со стороны рабочей силы. И это одинаково относится и к производству потребительских товаров, и инвестиционных товаров, и промежуточных товаров. Представьте, если за счет низких ставок на кредиты будет больше спрос на оборудование, то это оборудование, если его нельзя произвести больше в силу того, что есть ограничения по рабочей силе или по производственным мощностям, то оно просто будет дороже. И это все выльется в рост цен, а не в рост реального производства товаров и услуг.
И что еще хотела бы отметить, когда мы говорим об инвестициях и производстве. Во-первых, производство товаров и услуг не замедляется, об этом говорят темпы роста производства и наши прогнозы на будущее. Но основной источник финансирования инвестиций был и будет — это собственные средства предприятий, их прибыль. Кредит выдается только тогда, когда есть отдача на собственный капитал. Да, у нас есть предприятия закредитованные. Но это обычно неэффективные, убыточные предприятия, у которых собственные средства не растут, снижаются из-за убытков, они вынуждены больше и больше прибегать к долгу.
А источники финансирования инвестиций за счет прибыли у нас существенные. У нас по итогам прошлого года, если убрать банковский сектор (правда, у нас есть данные сейчас до ноября), то прибыль или сальдированный финансовый результат российских компаний превысил 34 трлн рублей. Это примерно 3 трлн в месяц. Это рекордный результат, это на 16% выше, чем, например, в 2021 году. И пока нет признаков, чтобы он снижался. Поэтому ресурс инвестиций, финансирования проектов в экономике, конечно, есть. И мы полагаем, что инвестиционная активность будет поддержана этой прибылью и в условиях жесткой денежно-кредитной политики.
ВОПРОС (журнал Financial One):
Вот такой вопрос: относительно переноса ставки в экономике, то есть уже этот перенос произошел. То есть мы видим его и в кредитах, и в депозитах, и облигации тоже размещаются. То есть раньше был страх, что, когда поднимут ставку до такого уровня, экономика встанет, ну или не экономика, а финансовая система не сможет жить с такой ставкой. Мы видим, что в принципе все прекрасно работает, то есть и кредитная система работает, и облигации размещаются, то есть экономика живет. И тут вопрос об отношении к ставке, то есть 16% — это высоко? Стоит ли рассматривать эту ставку как высокую? Либо это просто некая ставка, которая работает в экономике и в принципе ее нельзя такой называть — высокой?
И еще вопрос тоже сопутствующий. Те кредиты, которые выдаются с учетом ставки 16%, можно ли здесь видеть риски того, что возникнут проблемы с обслуживанием таких долгов? Либо здесь нет каких-то особенных рисков и в принципе с этими долгами можно жить и хорошо обслуживать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы правы, что ставка в экономику транслируется, мы об этом говорим, но не все эффекты еще исчерпаны, то есть она действует с лагами. Это будет продолжаться. Что значит она высокая или денежно-кредитная политика жесткая? Она действительно жесткая, потому что эта ставка способствует снижению инфляции. Она замедляет темпы роста кредитования до сбалансированных, потому что в прошлом году были очень высокие темпы роста кредитования, рекордно высокие по многим направлениям. Поэтому да, эта политика жесткая, но она не препятствует тому, чтобы брать кредиты. То есть мы прогноз по кредитованию экономики и в части предприятий, и в части домохозяйств оставляем в положительной зоне. Темпы будут ниже, действительно, будут ниже, чем рекордно высокие, но кредит будет продолжать оставаться доступным и будет расти теми темпами, которые не будут приводить просто к росту цен.
Что касается того, сталкиваются ли предприятия при повышении ставки с проблемами в обслуживании. Мы внимательно смотрим за этим, смотрим, нет ли угрозы возникновения рисков финансовой стабильности. Это очень важно. Таких рисков нет. Это видно и по заявкам на реструктуризацию кредитов. У нас в случаях резкого повышения ставок в определенные периоды резко росло количество заявок на реструктуризацию кредитов. Такого мы практически не наблюдаем. И мы видим, что действительно многие предприятия, а не граждане, берут кредиты по плавающей ставке. То есть они считают, что они сейчас могут обслуживать кредиты по достаточно высокой ставке, и ожидают ее дальнейшего снижения на протяжении периода этого кредита.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Проблему для финансовой устойчивости заемщиков обычно представляют кредиты, которые были взяты по низким ставкам в период, когда проводилась очень мягкая денежно-кредитная политика. Потом ставки возросли, и эти компании по каким-то обстоятельствам не смогли погасить кредиты, им надо их рефинансировать. И им приходится их рефинансировать по тем ставкам, которые на самом деле неподъемные для той экономики бизнеса, которая закладывалась при реализации этих проектов, потому что она считалась исходя из того, что низкие ставки будут оставаться все время. Кредиты, которые выдаются по высокой ставке, они выдаются банками как раз с учетом очень придирчивого отношения к качеству заемщиков. И сами заемщики тоже стараются быть уверенными, что у них есть запас прочности, поэтому проблема с другой стороны.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Еще один аргумент: наши диалоги с банками показывают, что они продолжают охотно выдавать кредиты, в том числе корпоративные, потому что они видят денежные потоки у компаний. Прибыль достаточно большая, то есть это создает подушку устойчивости для заемщиков, то есть экономика наша продолжает зарабатывать, и это также поддерживает темпы роста кредитования.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Мы рады видеть вас в добром здравии, несмотря на слухи, которые появлялись о вашем нездоровье, что в принципе неудивительно на такой должности. Вот глава ЦБ Турции не справилась с растущим давлением. Можете ли вы это как-то прокомментировать?
И второй вопрос связан с дефицитом юаневой ликвидности, который наблюдается у банков, видите ли вы его? И как с этим планируете бороться?
И третий вопрос про то, что западные страны обсуждают конфискацию золотовалютных резервов или же процентов от их использования. Какие ответные меры может предложить Россия?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Позвольте первый вопрос не комментировать.
По второму вопросу про дефицит юаней. Никакого дефицита юаней нет, на наш взгляд. Но действительно, у нас бывают периоды волатильности на юаневом рынке, спроса на юаневую ликвидность. Особенно это было в преддверии Нового года в Китае. Такая волатильность была и раньше по долларам и по евро. Для этого у нас есть инструменты, валютные свопы, и есть по юаням такой инструмент, он вполне работает, поэтому здесь проблем не видим.
И третий вопрос — по резервам, по потенциальной конфискации резервов. Мы считаем, что это будет сильный негативный сигнал и другим центральным банкам и, по сути, нарушением базовых принципов защищенности резервов центральных банков. В международном праве это один из ключевых принципов, базовых принципов — иммунитет активов центральных банков от принудительных мер взыскания. И этот иммунитет обеспечивает стабильность системы международных финансов. Отступление от этого принципа, на наш взгляд, приведет к подрыву, пусть постепенному, но к подрыву системы международных финансов и позиции резервных валют в мире. Мы со своей стороны будем принимать меры для того, чтобы защищать наши законные интересы.
ВОПРОС (проект Law and Finance):
Скажите, пожалуйста, как ЦБ оценивает влияние на инфляцию расходов бюджета? Мы видим по данным электронного бюджета, что расходы вновь увеличились в феврале, и в начале прошлого года Минфин также усиленно авансировал бюджетные расходы. Насколько связан всплеск инфляции в середине прошлого года с расходами в начале года и может ли повториться та же ситуация в этом году? Что ЦБ может сказать на этот счет?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Ситуация с бюджетом, бюджетными расходами, бюджетным дефицитом — это тот фактор, который мы учитываем при принятии решения, потому что бюджетные расходы, скорее бюджетный дефицит, влияют на совокупный спрос. Мы исходим из уже принятых решений, которые нам известны.
Что касается определенного всплеска в определенный месяц — такое может быть. У нас такое бывает, но для калибровки нашей политики, конечно, важнее динамика расходов в целом по году. Хотя мы учитываем, что вот такие временные колебания могут быть. Поэтому всегда говорили, что равномерность расходов бюджета — это достаточно важный фактор.
Всплеск инфляции в прошлом году был во многом обусловлен одновременным сочетанием и мягкой денежно-кредитной политики, и мягкой бюджетной политики.
А.Б. ЗАБОТКИН:
На инфляцию влияют не столько расходы бюджета, сколько структурный дефицит, причем в широком смысле — не столько федерального, сколько консолидированного бюджета, плюс те операции, которые бюджет проводит в виде инвестирования средств ФНБ и так далее, которые в дефиците не отражаются, но которые влияют на спрос со стороны госсектора. Поэтому, действительно, распределение расходов внутри года имеет весьма второстепенное значение с точки зрения воздействия на динамику совокупного спроса, потому что, если при этом по году в целом дефицит остается таким же, общая конфигурация бюджетной политики на среднесрочную перспективу остается такой же, то, соответственно, и совокупный спрос будет себя вести ровно таким образом, как было заложено при составлении прогноза и при принятии решений по ключевой ставке.
ВОПРОС (телеканал НТВ):
Вы оставили ставку неизменной впервые с июля, можно ли однозначно сказать, что ситуация с инфляцией если не улучшилась, то стабилизировалась? И второй вопрос: на этой неделе в СМИ появилась информация, что Центробанк может ввести лимиты на покупки в рассрочку. Есть ли сумма ориентировочная этого лимита? Речь шла про
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается того, что мы оставили ставку неизменной. Мы действительно видим улучшение, можно назвать это улучшением ситуации с инфляцией, потому что инфляция начала снижаться, причем не только в разовых компонентах (там исчерпались разовые факторы, которые приводили к всплеску инфляции, в том числе курс), но и в устойчивых компонентах. Да, конечно, мы это учитывали.
И что касается рассрочки, сейчас идет обсуждение. Повторю нашу позицию: мы считаем, что надо вводить регулирование рассрочки в той части, в которой это, по сути дела, кредитование, когда начисляются проценты от рассрочки. Но сумму лимита мы продолжаем обсуждать.
Мы хотим, чтобы рассрочка для граждан была доступна. Это удобно бывает, да, вы правы, когда покупают товары длительного пользования, технику и так далее. Почему мы пытаемся регулировать рассрочку? Нам важно, чтобы права граждан были защищены. Когда они оформляют рассрочку, а на нее начисляются высокие процентные ставки, которые еще люди не осознают часто и нет способов защиты, то это как раз нарушает их законные интересы. И здесь нам важно оставить возможность покупки товаров в рассрочку, но так, чтобы люди не сталкивались с серьезными рисками, с которыми могут сталкиваться, например, при кредитовании по высоким ставкам. Мы там прописываем и обязательность информирования, и у нас есть пределы роста и штрафов, и пени, и так далее. А в рассрочках этого всего нет, поэтому, конечно, нужно вводить элементы регулирования, но вот по суммам и так далее продолжим обсуждать. Еще раз: это нужно для того, чтобы рассрочки были и доступны, и не приводили к сложностям для самих же граждан.
ВОПРОС (газета «Аргументы и факты»):
У меня вопросы про ожидания и про занятость. Центробанк начал повышать ключевую ставку уже три квартала назад, но при этом инфляционные ожидания, как вы отметили, остаются на высоком уровне, и они остаются незаякоренными. Проще говоря, у нас люди живут со страхом нового рывка цен. Скажите, пожалуйста, в чем причина этой ситуации? Это психология или, может быть, шаткое положение с курсом рубля? Или какие-то другие причины вы видите?
Второй вопрос. Вы часто также отмечаете риски того, что рост реальных заработных плат у нас опережает рост производительности труда. Скажите, пожалуйста, в каких отраслях эти риски выше всего? И совместимы ли цели Центробанка добиться снижения инфляции с рекордно низкой безработицей в России?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы правильно отметили, что у нас инфляционные ожидания остаются повышенными, хотя мы видим, что они снижаются. Но они повышенные и, главное, незаякоренные, то есть любое какое-то событие может привести опять к росту инфляционных ожиданий. И мы на это очень внимательно смотрим. Для нас это существенный фактор при рассмотрении и принятии решения.
И сейчас инфляционные ожидания выше, на наш взгляд, чем они должны были быть при текущем уровне инфляции, не говоря уже о том, что они выше того, какими должны быть при инфляции 4%.
Но мы видим, что инфляционные ожидания снижаются, и как раз по опросам не видно, что люди ждут какого-то рывка цен. Все-таки уровень ожиданий на год вперед ниже, чем люди сейчас оценивают текущую инфляцию. Это показывают опросы. И здесь мы видим риск, что в результате того, что инфляционные ожидания повышенные и могут еще усилиться под влиянием даже пусть разовых, неустойчивых факторов, которые на инфляцию влияют, у нас есть риск «залипания» инфляции на высоком уровне. Это тоже один из важных факторов, почему нужно поддерживать жесткость денежно-кредитных условий для того, чтобы инфляционные ожидания вернулись к более нормальным уровням, и, соответственно, это способствовало бы и устойчивому снижению инфляции.
И вы правы: обменный курс — это один из факторов, который влияет на инфляционные ожидания. Динамика курса очень сильно влияет на инфляционные ожидания. Но хочу сказать, что наша жесткая денежно-кредитная политика оказывает стабилизирующее влияние и на курс, поэтому мы здесь имеем и этот косвенный эффект: стабилизируя курс, тем самым уменьшаем риски влияния этого фактора на инфляционные ожидания.
Что касается зарплат и производительности труда, вы абсолютно правы. Мы, кстати, анализируем и обсуждаем это с коллегами из Правительства, для того чтобы понять, что происходит с производительностью труда в разных отраслях, потому что видим, что действительно сейчас идут инвестиции в повышение производительности труда, в автоматизацию. Многие компании это делают, и это очень важный процесс. Но важно, чтобы этот рост производительности труда соответствовал росту зарплат. И риски такого разрыва между динамикой зарплат и производительности труда выше в тех отраслях, где больше ощущается нехватка работников по понятным причинам. Это прежде всего обрабатывающие производства, это сектор грузоперевозок, это строительство, это торговля.
Сейчас безработица действительно на исторических минимумах. И цели по инфляции должна соответствовать такая структура рынка, когда работодатели смогут привлекать нужные им кадры на зарплаты, которые будут соразмерны росту производительности труда. Я говорю так, потому что нельзя сказать, при каком уровне безработицы это произойдет, то есть это скорее такое качественное измерение.
И если же рост производительности будет отставать от роста платежеспособного спроса, то это будет выливаться не в дополнительное физическое потребление, а просто в дополнительную инфляцию.
ВОПРОС (деловое издание «Aвантпартнер», Кемерово):
Отслеживает ли ЦБ реакцию региональных экономик на повышение ключевой ставки? И если да, насколько эта реакция меняется в связи с повышением ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, конечно, мы, безусловно, отслеживаем ситуацию в региональных экономиках в целом, и в том числе как она изменяется под влиянием наших решений по ключевой ставке.
Надо сказать, что общая реакция в экономике в разных регионах на повышение ключевой ставки единая, эти тенденции едины: спрос на потребительские кредиты снижается, склонность граждан к сбережениям растет, и рост потребительской активности есть, но он растет более умеренными темпами, это способствует замедлению инфляции.
Но конечно, масштаб реакции, скорость этой реакции различается по регионам, и на каждый регион влияет множество специфических факторов. Вы из Кемерово, и там, конечно, большую роль играет в том числе мировая конъюнктура на рынке угля, провозные мощности для вывоза угля в восточные порты. И это может оказывать влияние в целом на ситуацию в экономике.
Например, возьмем Северо-Запад. Одна из ключевых тем, которую мы обсуждали в течение двух лет, это была скорость трансформации производств в этом регионе, который раньше в большей степени был ориентирован на экспорт в европейские страны, под новые рынки, новые цепочки поставок, новую логистику. И вот такая региональная динамика, конечно, позволяет нам интерпретировать данные статистики и принимать более сбалансированные решения по денежно-кредитной политике, которые учитывают картину по экономике в целом. И поэтому уже несколько лет все руководители наших территориальных главков участвуют в обсуждениях по ставке. И мы тоже всегда вам показываем региональный аспект: у нас есть материал «Региональная экономика», который мы публикуем накануне «недели тишины», его готовят совместно все наши региональные подразделения.
ВОПРОС (издание «РБК»):
Бизнес разного уровня жалуется, что у них возникают все чаще трудности с внешнеторговыми расчетами с Турцией и с Китаем. Некоторые бизнесмены предложили решить эту проблему путем создания центра по платежам, по расчетам, в котором будут участвовать государство и Банк России. Как Банк России оценивает данную инициативу? И какие пути решения проблемы с расчетами внешнеторговыми Банк России видит?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, в последнее время происходило ухудшение ситуации с внешнеторговыми расчетами, мы это видим по данным наших компаний. К чему это приводит? Это приводит к проработке все большего количества альтернативных способов платежей. Мы активно участвуем в переговорах с бизнесом, думаем над этими решениями.
Что касается центра платежей с прямым участием государства и Центрального банка, не думаю, что это серьезно может снизить барьеры для расчетов. Но мы тем не менее открыто обсуждаем разные варианты с коллегами. Пути, перспективы видятся в разных формах, в том числе в использовании цифровых финансовых активов. Мы надеемся, что закон на эту тему (проект закона давно готов) будет принят, и будут развиваться расчеты в цифровых валютах центральных банков.
Но конечно, основное направление — это расчеты в национальных валютах. Но не только расчеты в национальных валютах — их доля выросла, вы это видите, — но и использование для расчетов независимых инфраструктур для передачи финансовых сообщений и, соответственно, развитие системы корреспондентских отношений. Но по каждой стране есть свои детали, свои особенности, мы со всеми работаем.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24):
На форуме в Екатеринбурге вы высказали идею ввести период охлаждения при выдаче крупных кредитов от миллиона рублей. Когда в теории такая норма могла бы заработать, каким по сроку мог бы быть этот период охлаждения? И скажется ли это на кредитной активности?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, мы считаем, что нужно принять оперативные, достаточно быстрые решения по борьбе с кредитным мошенничеством — для этого ввести период охлаждения.
Мы сейчас с банками обсуждаем период охлаждения по крупным кредитам в два дня, как уже есть по переводам. Готовы смотреть. Иногда люди хотят очень быстро получить кредит — надо, чтобы у них была такая возможность. Но по крупным кредитам мы считаем, что нужно вводить эту форму охлаждения. Сейчас как раз ведутся дискуссии с банками. Но надеюсь, что в этом году законопроект может быть подготовлен (думаю, в идеальном случае и принят). Потому что здесь, конечно, нет времени на раскачку, что называется, нужно принимать как можно быстрее эти решения.
Что касается кредитной активности, я не думаю, что это скажется. Просто будет больше внимания банков к антифрод-процедурам. Антифрод-процедуры введены в переводах. Это не привело к тому, что переводы уменьшились. Это просто бОльшая защищенность граждан при получении кредитов. Не думаю, что это как-то скажется на объемах кредитования.
ВОПРОС (издание Forbes):
Вопрос о комиссиях, которые ряд крупных банков взимают с застройщиков за доступ к программам льготной ипотеки. Ранее Банк России сообщал, что ведет диалог с банками по поводу этой практики. Удается ли в рамках этого диалога сблизить позиции ЦБ и банков? И если банки не станут корректировать свои текущие подходы, то какие, скажем так, инструменты принуждения есть у ЦБ? И считает ли регулятор нужным их использовать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, диалог, конечно, такой ведется, банки нам представляют свои аргументы, почему они это делают и почему это не так плохо, как считает Центральный банк. Мы смотрим и на их расчеты, и на их аргументы. Надо сказать, что часть крупных банков (небольшая часть, правда), которая эти комиссии применяла, отказалась от взимания комиссий.
На наш взгляд, основная проблема там, конечно, это недобросовестная конкуренция. Поэтому основные инструменты у ФАС, мы в ФАС обратились со своими аргументами. Но, кстати, видим, что конкуренция тоже работает в другую сторону. По данным «ДОМ.РФ», увеличиваются (выдачи тех банков, которые не взимают комиссии с застройщиков. — Ред.), и мы, кстати, к ним обратились, чтобы увеличивались лимиты на льготную ипотеку, прежде всего тем банкам, которые эти комиссии не применяют. То есть больше бы выигрывали те банки, которые не применяют эти меры.
Что с нашей стороны можно сделать? В результате применения этих комиссий одно из негативных последствий — это то, что будет завышаться стоимость жилья выше рыночной, то есть будут включать в стоимость жилья вот эти уплаченные комиссии. Поэтому мы с банками будем работать в рамках наших надзорных полномочий, с тем чтобы жилье в залоге оценивалось соответствующим образом, в соответствии с рынком. Исходя из этого будут применяться разные нормативы и надбавки.
ВОПРОС (проект «Сложный процент»):
Сейчас значение ключевой ставки ощутимо выше не только официальной, но даже наблюдаемой (населением. — Ред.) инфляции, и вариант этих действующих соотношений трех показателей полностью устраивает ЦБ? Очевидно, что это работает не так. Каким, на ваш взгляд, должно быть соотношение в вашей идеальной модели этих трех показателей? Что нужно делать, чтобы эта идеальная модель стала реальностью? Это первый вопрос.
И второй вопрос. Рассматривает ли Совет директоров возможность накапливать внешние активы в отличном от юаней, золота виде? Изучаете ли вы возможность инвестирования в нерезервные активы дружественных стран? И насколько вообще вас беспокоит снижение валютной диверсификации активов, особенно на фоне того, что юань нестабильный и есть сомнения по перспективам дальнейшего роста китайской экономики?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По соотношению ключевой ставки, инфляции и той инфляции, которую наблюдают наши граждане, какой-то простой формулы, универсального соотношения нет. И мы считаем, что ключевая ставка должна быть на том уровне, чтобы вернуть инфляцию к цели, если она отклонилась от цели. А если инфляция на цели, то ключевая ставка будет, по сути, на нейтральном уровне, который мы оцениваем как
Что касается различия официальной и наблюдаемой инфляции, оно есть практически всегда и везде. Но чем ниже и дольше низкая инфляция, тем ближе наблюдаемая и ожидаемая гражданами инфляция к той инфляции, которую дает нам статистика. И мы такие периоды, кстати, видели, когда у нас наблюдаемая инфляция приближалась к нашей (официальной инфляции. — Ред.) в периоды более стабильной низкой инфляции.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Для того чтобы ключевая ставка подействовала на экономику — как в ситуации, когда инфляция идет ниже цели и нам надо проводить мягкую денежно-кредитную политику, и, соответственно, мы снижаем ставку, так и в период, когда экономика перегревается, инфляция высокая, и нам надо повышать ставку, — чтобы ключевая ставка подействовала на экономику, она должна реагировать на отклонение инфляции не один к одному. Потому что если она реагирует один к одному, то реальная ставка не изменится и денежно-кредитные условия не ужесточатся, если мы ставки повышаем, и не смягчатся, если мы ее снижаем. Она должна реагировать с некоторым повышательным коэффициентом.
Это в том числе отражается в том, что, действительно, зазор между ключевой ставкой и инфляцией в период жесткой денежно-кредитной политики увеличивается, в период мягкой денежно-кредитной политики сужается. В принципе эта взаимосвязь прослеживается для всех центральных банков, которые проводят политику в рамках этого механизма.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается резервов. Резервы прежде всего нужны Центральному банку для того, чтобы использовать их в условиях риска для финансовой стабильности. Тогда ЦБ выступает с валютными интервенциями, но эти интервенции должны осуществляться в той валюте, которая востребована участниками рынка.
Востребованность определяется тем, в каких валютах они ведут внешнюю торговлю, в каких валютах у них долги, в каких валютах они и население держат свои депозиты.
Мы видим, что сейчас произошло у нас серьезное увеличение доли юаня как в расчетах, в долгах, так и в депозитах, и поэтому структура золотовалютных резервов отвечает этой задаче.
И конечно, мы сейчас не рассматриваем вопрос инвестирования в нерезервные валюты, это уже будет означать уменьшение, сокращение резервов.
И еще что касается валюты (для международных резервов. — Ред.). Кроме того, что этот тип валюты должен быть востребован предприятиями и гражданами, конечно, нужно смотреть на ее ликвидность и волатильность. В странах, где высокая инфляция, обесцениваются валюты, и такие валюты обычно не рассматриваются как привлекательный объект для инвестирования золотовалютных резервов.
Поэтому мы считаем, что нынешняя структура отвечает тем задачам, которые стоят перед Центральным банком и перед экономикой.
ВОПРОС (газета «Московский комсомолец»):
Вопрос такой: в последнее время в социальных сетях, телеграм-каналах, в целом в массовом сознании сформировалось убеждение, что курс рубля до выборов Президента будет находиться приблизительно на том уровне, который мы видим: в районе
Второе. Планирует ли сам Банк России после 18 марта вводить или снимать какие-либо валютные ограничения? И если планирует, то какие? И какой, по прогнозам регулятора, будет курс рубля к доллару, евро и юаню после 18 марта? Есть ли у ЦБ какие-то ожидания на весну этого года, соответственно? Поскольку юаневые вклады тоже растут и население накопило юани у себя.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
У нас, напомню, курс плавающий, и мы не даем прогнозов по валютному курсу. Но хочу сказать и обратить на это внимание, что курс рубля, текущий курс рубля складывается под влиянием фундаментальных факторов. Никаких специальных искусственных факторов, неизвестных искусственных факторов здесь нет. Главное — это влияние нашей денежно-кредитной политики и состояние торгового баланса. Вот это два основных фактора, которые влияют на курс. И вот за этими объективными факторами нужно следить.
Возможно, убеждение, что курс сейчас искусственный, навеяно достаточно широко распространенным мнением, что обязательная продажа валютной выручки стала решающим фактором укрепления курса, а потом, если ее отменят, то, соответственно, курс ослабнет. Наш анализ показывает, что основными факторами, которые повлияли на курс рубля, были все-таки улучшение торгового баланса и ужесточение нами денежно-кредитной политики. Именно это вызвало укрепление курса.
Если мы даже посмотрим на обязательную продажу валютной выручки, да, доля продаж валютной выручки в ноябре была высокой — 94%, в декабре — 98%. Это выше, чем в летние месяцы. Но это сезонное повышение: обычно экспортеры в конце года продают выручку, в том числе для того, чтобы выплатить дивиденды. И если убрать так называемую сверхнормативную продажу, то продажи выручки были на уровне
Укрепление курса совпало с двумя моментами: у нас было повышение ключевой ставки с его влиянием и был отскок цен на нефть в августе — сентябре. Приход валютной выручки идет с лагом
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Какова ваша оценка стоимости замороженных активов нерезидентов, денежных средств, бумаг, находящихся на счетах типа «С»? Как эта сумма выросла с момента введения счетов типа «С»? Кто и как управляет этими активами? И если все-таки будет обмен, хватит ли этих активов со счетов «С» для того, чтобы обменять активы российских инвесторов, зависшие за рубежом? В случае если ЕС примет решение о конфискации российских активов в Европе, могут ли активы, замороженные на счетах «С», тоже быть конфискованы как ответная мера?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Если говорить о банковских счетах типа «С», то с момента их введения на них постепенно накапливаются средства, преимущественно за счет выплаты дивидендов, купонов, тела долга по облигациям. И в отношении ценных бумаг, которые ограничены на счетах типа «С», существенных изменений по объемам и структуре сейчас нет. Основные причины этих изменений могут быть: переоценка этих ценных бумаг, погашения и прочее. Но мы не раскрываем информацию об остатках на счетах типа «С».
Что касается обмена, вы знаете, и разные механизмы были предложены и могут обсуждаться, но это такое двустороннее добровольное действие.
ВОПРОС (проект Invest Future):
Первый вопрос касается обязательной продажи валютной выручки экспортерами. Если эти меры сохранят, будут ли какие-то серьезные негативные последствия у этого?
И второй вопрос касается третьего типа ИИС. Сейчас брокеры уже начали активно открывать счета клиентам, но при этом сам законопроект еще не принят, касаемо поправок в Налоговый кодекс, и, скорее всего, это произойдет только весной. Стоит ли гражданам, инвесторам ждать, пока эти поправки будут приняты?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается обязательной продажи валютной выручки, то я уже сказала, что там очень ограниченное, на наш взгляд, влияние на курс. Основное влияние — фундаментальные факторы. Но вот такая обязательная продажа валютной выручки, конечно, на наш взгляд, создает дополнительные издержки для компаний, дополнительные сложности при оплате импортных операций, в том числе по закупке оборудования. Потому что эти средства приходится обратно конвертировать в иностранную валюту, осуществлять платежи уже из российской инфраструктуры, которые связаны с усиленным так называемым комплаенс, задержками в платежах. Не говоря уже о нагрузке на администрирование, выполнение требований по обязательной продаже. Поэтому мы действительно видим здесь и такие издержки, связанные с этой мерой.
Что касается ИИС-3, вы правы, граждане уже могут открывать ИИС-3, и планируются действительно налоговые льготы, налоговый вычет. Сейчас закон такой обсуждается, но он не принят. Мы надеемся, что он будет принят в ближайшее время, и работаем над этим с нашими коллегами из Правительства. И рассчитываем, что этот налоговый вычет будет распространяться на ИИС, открытые с 1 января 2024 года. Но это решение пока не принято, это за законодателем. Поэтому мы рекомендовали брокерам, которые открывают ИИС-3, чтобы предупреждали граждан об этой ситуации, что такой налоговый вычет возможен, но пока закон не принят, чтобы это делалось с открытыми глазами.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
Вдогонку про валютную выручку. Можно ли говорить о том, что осенью, фактически в конце года, это требование и его выполнение привело к переукреплению рубля и к тому, что у нас условно несколько вырос импорт относительно сценария, когда требования бы не было.
И второй вопрос по деятельности Народного банка Китая. Политика Банка Китая и вообще властей Китая становится более активной в условиях замедления роста экономики. На какие каналы влияния вы вообще смотрите, если считаете это необходимым?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается влияния обязательной продажи валютной выручки в сторону укрепления, на наш взгляд, это незначимый фактор. Как я уже говорила, на наш взгляд, это оказало слабое влияние на динамику курса. Основное было связано с торговым балансом и с нашей денежно-кредитной политикой — это привело к укреплению курса, потому что стал менее выгоден импорт, а от экспорта у нас в силу лучшей конъюнктуры пришли дополнительные доходы, это было основным фактором.
Что касается Китая, роли юаня в расчетах, тут я уже сказала, что доля китайской валюты и в расчетах, и в финансовых операциях, и в депозитах выросла, существенно выросла. И конечно, это делает юань более важной валютой для российской экономики. И одновременно произошло не только увеличение доли расчетов и финансовых операций, но и в целом увеличилась доля Китая в нашей внешней торговле — и в экспорте, и в импорте.
И эти более тесные связи означают, что тенденции в китайской экономике, динамика ее национальной валюты по отношению к другим мировым валютам оказывают более значимое влияние на экономику России, чем это было, например, до 2022 года. Но это влияние, на наш взгляд, реализуется прежде всего через торговые каналы, нежели чем через финансовые потоки, так как и наш финансовый рынок имеет некоторые ограничения, и внутренний финансовый рынок Китая, на который в первую очередь влияют действия Народного банка Китая, имеет ограничения на движение капитала. Поэтому, например, о влиянии, подобном тому, которое было через доллары, евро от политики ФРС и ЕЦБ, говорить невозможно, то есть оно гораздо меньше.
Но конечно, в той мере, в которой действия Центрального банка Китая влияют на экономическую деятельность Китая в целом, действия, которые будут связаны со спросом на товары нашего экспорта, влияние есть — на покупательную способность, на обменный курс, и мы, конечно, все это анализируем при принятии решений.
ВОПРОС (блог Anna_finance):
В Госдуме готовится ко второму чтению законопроект, который предполагает ограничение применения плавающих ставок в потребительском кредитовании. И он же предполагает, что банки должны будут в случае изменений ставки предупредить заемщика заранее. При этом банки выступили против ограничений на плавающие ставки, так как это может привести к их убыткам. Вопрос: какое мнение Банка России насчет в целом целесообразности возможности применения для некоторых видов потребительских кредитов плавающей ставки? И что думает Центральный банк, когда коммерческие банки выступают против введения запретов на применение плавающих ставок при потребкредитовании?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В данной ситуации эта наша инициатива — ограничить применение плавающих ставок для потребительского кредитования — связана с защитой прав клиентов банков. И может быть, действительно, банки не всегда поддерживают наши инициативы, которые связаны с защитой клиентов банков.
Надо сказать, что у нас сейчас пока плавающие ставки для физических лиц не распространены, в основном это для юридических лиц, у них есть штат, они могут оценивать процентные риски, риски изменения ставок. Обычный гражданин вряд ли может полностью оценить последствия изменения плавающей ставки. Он может взять под нынешнюю низкую ставку, предполагая, что она будет длительное время такая, и подписать договор, по которому будет платить по повышенной ставке, если ставка поднимается высоко.
Мы внимательно анализируем международный опыт. Если и есть в других странах плавающие ставки для граждан, то вводятся границы «плавания», то есть до какого уровня можно вводить. И поэтому мы предлагаем ограничить максимальный рост ставок — не более чем на одну треть или не более чем на 4 процентных пункта, то, что граждане с их финансовым состоянием могут выдержать.
И кстати, банки часто плавающие ставки (мы помним дискуссии) начинали предлагать в преддверии повышения ставок для того, чтобы дать гражданам кредиты по низким ставкам, а потом перенести на них процентный риск. Поэтому мы считаем, обязательно нужно вводить это регулирование, может быть, где-то превентивно, чтобы это не развивалось. И конечно, нужно людей заранее предупреждать — 5 дней, как предлагают банки, это достаточно мало, можно и больше.
Может быть, посмотреть, и возможность плавающих ставок ввести для состоятельных клиентов, очень состоятельных заемщиков, у которых высокие доходы, если они хотят взять на себя процентный риск. Может быть, им можно позволить. Но для большинства граждан, на мой взгляд, нужно вводить ограничения.
ВОПРОС (телеканал CGTN):
Поступала ли вам какая-то мощная реакция, назовем ее такой, от регуляторов из других стран относительно планов ЕС по активам российским?
Сам вопрос не такой новый, это практически полгода обсуждалось, а то и больше. Замечает ли Банк России, что сейчас регуляторы в других странах принимают уже какие-то конкретные меры, потому что доверие к западной финансовой системе, очевидно, в некой степени подорвано?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наверное, мощных сигналов от стран, которые стараются заморозить наши активы, мы не получали, но получаем сигналы от регуляторов, от стран, с которыми мы сохраняем отношения — и торговые, и финансовые. Мы видим, что появляется гораздо больше интереса к диверсификации активов, к созданию альтернативных систем расчетов и так далее. И мне кажется, это абсолютно естественная реакция на такие риски конфискации резервов.
Я убеждена, что это будет происходить со многими странами, будут стараться диверсифицировать. Это будет происходить не сразу, потому что доля и роль доллара большая в мировой экономике, но это будет постепенно происходить.
Спасибо за внимание!